Исмаил - Амир-Хосейн Фарди

Когда закончился азан, у микрофона встал паренек с бритой головой, блестящими глазами и двумя большими передними зубами, как у зайца, которые сильно выдавались вперед во время его улыбки. Он начал читать формулу прославления. Начался намаз. Исмаил старался не делать ошибок. Он искоса наблюдал за всеми движениями тех, кто был рядом с ним. Паренек оскалил зубы и мелко засмеялся. Когда все склонялись в земном поклоне, он обменивался гримасами со своими друзьями, которые были в конце зала. Он нравился Исмаилу. Исмаил постарался сосредоточиться на намазе, не мог, и сам себе сказал: «Шайтан, остроумный!» — потом автоматически повторил: «Шайтан, шайтан, будь проклят!» Ему стало стыдно за свои мысли: нет, остроумны могут быть только рабы Божьи!

Когда закончился вечерний намаз, один из стариков первого ряда встал на ноги, с трудом подошел к пареньку-чтецу, своими большими руками взял его за плечи и с силой повернул его в сторону михраба, сказав:

— Повернись в ту сторону, ведь ты шайтанишь, намаз мой испортил!

Паренек, испуганный, стоял лицом к михрабу. Предстоятель намаза повернул голову и спросил:

— Что случилось, Маш Хейдар?

— Да он все пересмеивает. Столько трудов на намаз кладем. А он его обесценивает!

Предстоятель, улыбнувшись, сказал:

— Иншалла, он не обесценится! — потом посмотрел на чтеца и тихо спросил: — Ты зачем смеялся, чтец не должен смеяться.

— Господин, Аллах свидетель, мы не смеялись!

— А это что, ты ведь и мне в лицо сейчас смеешься.

— Нет, Аллах свидетель, господин, я не смеюсь, я плачу. У меня лицо только такое, как будто я смеюсь.

В его глазах блестели слезы, а заячьи резцы смехотворно выставились вперед. Когда Предстоятель поднялся для чтения следующего, присоединенного к предыдущему, «намаза перед отходом ко сну», он провел рукой по бритой голове паренька.

После намаза один из верующих читал молитву, остальные хором повторяли за ним. Потом все прощались друг с другом рукопожатиями и начали расходиться. Поднялся на ноги и Исмаил. Прежде чем выйти из мечети, он остановился возле места, где молился в тот, предыдущий вечер. Это было около двери. Он присел рядом с полочкой для мохров, прислонился к стене и пристально смотрел на какую-то точку над михрабом. Через некоторое время ему показалось, что в той точке отворилась некая дверца и из нее пролилось на него чувство умиротворения. И он еще пристальнее всмотрелся в эту точку. Вентилятор крутился с лопотанием, создавая теплый ветер. Молящиеся один за другим клали мохры на полочку и выходили, а он все сидел, внимательно глядя на эту точку. Кто-то окликнул его. Он повернулся и увидел, что это предстоятель намаза, выходивший из мечети. Исмаил заторопился встать на ноги, но предстоятель положил ему руку на плечо и мягко нажал, говоря: «Сиди, сиди, не надо вставать!»

Он надел свои туфли муллы с загнутыми носами и быстро ушел. Исмаил тоже поднялся. Его голова слегка кружилась. Он закрыл глаза и прислонился к стене. Чуть позже, когда он открыл глаза, ему стало лучше. Он надел туфли и вышел во дворик. Было темно. Ночные бабочки и летучие мыши вились вокруг люминесцентной лампы над входом в мечеть. Множество крылатых муравьев, обжегших себе крылья, сыпалось на землю. Исмаил пошел к высоким чинарам. Под их стволами было темно, кунжутного семени не видно. Он вернулся назад ко входу. С другой стороны дворика была какая-то небольшая пристройка. Исмаил медленно подошел к ней. Там была комната с книжными полками, расшатанным облезлым столиком и складными стульями. Тот самый мальчишка-чтец из мечети, схватив за шиворот другого, который был крупнее его, быстро-быстро говорил: «Подожди, сейчас придет Джавад-ага, я сам видел, как ты играл в шарики[25], ты — грешник!» Второй пытался высвободить свой воротник из рук чтеца и говорил: «Порвешь рубашку, отпусти, чокнутый!» В это время в комнату вошел еще один юноша, с волосами каштанового цвета, переходящего в золотистый, со смеющимися светлыми глазами на смуглом лице, с покатыми плечами. Он громким голосом скомандовал:

— А ну, отпусти его! Что ты делаешь, Джавид?

Чтец, увидев его, стал еще напористее и крепче схватил воротник паренька, говоря:

— Я его выведу на путь истинный.

— Или порвешь рубашку? А перед матерью его как будешь отвечать?

— Он впал в грех, я видел, как он играет в шарики!

Вошедший юноша встал между ними и разнял их. Сказал: «Хорошо, а что ты скажешь, Хасан, играл ты или нет?»

Паренек поправил свой воротник и, тяжело дыша, сказал:

— Нет, Джавад-ага, в азартное я не играл. Я держал в руках шарик и смотрел сквозь него на солнце. А Джавид говорит, я играл. Когда я играл? Врун ты, вот кто!

И он всхлипнул. Юноша коснулся рукой его головы и сказал:

— Нет, не надо так, нельзя друг друга поносить, нельзя использовать ругательные слова. Нужно любить друг друга и помогать друг другу. Понимаете?

Двое других молчали. Юноша взял их за плечи и приблизил друг к другу, говоря:

— Пожмите руки друг другу и идите по домам, поздно уже.

Те двое, не поднимая глаз, медленно пожали друг другу руки и вышли. Улыбаясь, вышел и тот юноша. Заметив Исмаила, он сказал ему:

— Заходите, пожалуйста, заходите, помиловали нас эти двое!

Он мягко сжал руку Исмаила и ввел его внутрь, указал ему на один из старых складных стульев и сказал: «Пожалуйста, садитесь!»

Исмаил, сев, разглядывал книжные полки, в это время юноша вернулся из буфетной с двумя стаканами чая. Пододвинул один из стульев и сел.

— Добро пожаловать.

— Торгуете этим? — Исмаил указал на полки с книгами.

— Нет, это не торговля. Под залог выдаем молодежи, читают и возвращают.

— Следовательно, это аренда!

— Аренда? Нет, в точном смысле нет. Книги практически бесплатны, только надо быть членом библиотеки. Получить членский билет. Ежегодно платятся приличествующие членские взносы. Вот и все. Ну еще, конечно, надо слово держать. Книги вовремя возвращать.

— И как, держат слово?

— Большинство — да. Бывают, конечно, и те, кто слова не держит, но и их в конце концов в оборот берем. Очень редко это.

Исмаил с наслаждением пил его чай, спросил:

— Мне можно стать членом?

— Я к вашим услугам, почему же нет?

— Серьезно?

— Без шуток, дом Божий — как ваш собственный.

И они оба рассмеялись, сначала сдержанно, потом во весь голос. Исмаил спросил:

— Документы я позже принесу, а сегодня вечером можно книжку взять? Не хочу с пустыми руками возвращаться.