Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения - Евгений Кринко

В первые недели войны в Северо-Кавказском военном округе, после доукомплектования кадровых дивизий округа до боевого штата, командование приступило к формированию еще ряда дивизий – 302, 333, 335, 337, 339, 341, 343, 345, 347, 349, 351, 353-й стрелковых, 35, 38, 40, 42, 56, 66, 68, 70, 72-й кавалерийских. В октябре 1941 г. было начато формирование девяти морских стрелковых бригад, шести стрелковых бригад курсантов и двух воздушно-десантных корпусов трехбригадного состава. В дальнейшем округ в основном выполнял наряды на переформирование снятых с линии фронта некомплектных дивизий. К началу 1942 г. таковых в его составе насчитывалось четыре (73, 242, 276, 320-я)486.

За счет многонаселенных русскоязычных регионов Северо-Кавказского округа формируемые дивизии по национальному составу были в основном русские (от 80 до 97 % личного состава). Если учесть украинцев и белорусов (так называемые «европейские» национальности), то удельный вес неславян в дивизиях, формировавшихся осенью 1941 г., не превышал 2–5 %487. Исключение составляла только 345-я стрелковая дивизия, формировавшаяся на территории Северной Осетии и Дагестана, в которой на начало октября удельный вес славян составлял лишь 38,3 %, в то время как осетин было 24 %, чеченцев – 18 %, дагестанцев – 7,5 %488.

Как было показано в предыдущем разделе, такое положение объясняется не только относительной малочисленностью коренного населения северокавказских автономий, но, прежде всего, особой политической линией в отношении горцев Северного Кавказа, проявившейся еще в самом начале войны. Еще до ограничения приема горцев в ряды РККА многим из тех уроженцев Северного Кавказа, которые оказались в армии, уже в первые месяцы войны был затруднен доступ в боевые формирования. Это стало частью общей правительственной линии по предотвращению допуска в действующие войска «неблагонадежных» и «контрреволюционных» элементов.

19 сентября 1941 г. в Северо-Кавказский военный округ поступила инструкция, утвержденная заместителем наркома обороны СССР и начальником Главного управления формирований и укомплектования войск Красной армии армейским комиссаром 1-го ранга Е.А. Щаденко за № V/X/1875, в которой было предписано, в целях «очищения запасных частей от негодных, вражеских и неустойчивых элементов», в переменном составе нужно оставить «только русских, украинцев, белорусов (кроме западных), казанских татар, мордву, армян, грузин, азербайджанцев, евреев»489. В число отсеянных попали чеченцы, ингуши, кабардинцы, балкарцы, осетины, карачаевцы, черкесы, адыгейцы, народности Дагестана и представители среднеазиатских народов. Масштабы отсева были впечатляющими: из 16-й запасной стрелковой бригады было отчислено 10 342 чел., из 26-й – 2853 чел., из 45-й – 1817 чел.490 Многие из них являлись «националами».

В документах отдела укомплектования и мобилизации штаба Северо-Кавказского фронта можно обнаружить многочисленные списки лиц, отчисленных из частей, относящиеся к ноябрю 1941 г. Среди них представители карачаевского, черкесского, кумыкского, ногайского, абазинского, калмыцкого, татарского народов, а также народов Средней Азии: туркмен, таджиков, узбеков491. Если напротив фамилий лиц, уволенных по политико-моральным соображениям, указывалась причина увольнения (судимость за государственные преступления, компрометирующее родство и т. п.), то увольнения «националов» не мотивировались. Командиры на местах и не нуждались в таких объяснениях. Пользуясь расхожими негативными штампами, они легко и быстро навешивали ярлыки на уволенных, скатываясь, по сути, к шовинистическим высказываниям: «Отсеянные националы… являлись в основном всегда больными, малодушными, неустойчивыми, постоянно ссылались на плохое состояние здоровья…»492

Директивой начальника ГУФУ № V/X/1875 от 19 сентября 1941 г. был объявлен осенний 1941 г. призыв лиц 1923 г. рождения. В связи с недостатком лиц призываемых национальностей многие военкоматы северокавказских автономных республик не выполнили наряд Упраформа СКВО493. Призывники горских национальностей проходили процедуру призыва, но в запасные части не принимались. Таковых по Дагестану, например, было 6150 чел. (84,2 % всех призывников республики)494. Исключение составили призывники осетинской национальности. По итогам осеннего призыва в запасные части и в гвардию было направлено 557 чел. В то же время 315 осетин было отправлено в рабочие подразделения. Сюда отсеивались лица, непригодные к строевой службе по физическим признакам либо по политико-моральным соображениям. Соотношение направленных в строевые части и откомандированных в рабочие подразделения у осетин лишь незначительно уступало соответствующим показателям для русских юношей, призванных по тому же Северо-Осетинскому республиканскому военкомату (64 % к 36 % у осетин и 69 % к 31 % у русских)495.

Как юноши призывного возраста, так и лица, отчисленные из запасных и боевых частей, в большинстве своем направлялись на укомплектование рабочих колонн, использовавшихся на тяжелых работах: «На строительство железнодорожной линии Бзыбь – Сухуми выделено 6000 [чел.] не призываемых [национальностей]: греки, эстонцы и др.»496 На строительстве ветки Кизляр – Астрахань использовалось восемь рабочих колонн общей численностью около 9 тыс. чел.497 и т. д. Какие национальности подразумевались в категории «и др.», можно понять по другому документу, подготовленному в связи с обсуждением вопросов формирования рабочих колонн. В подготовленных 17 октября 1942 г. Упраформом Закфронта «Сведениях о количестве военнообязанных запаса и призывников непризываемых в Красную армию национальностей», кроме греков и эстонцев (наиболее многочисленных), перечислены литовцы, латыши, финны, немцы, болгары, иранцы, китайцы, румыны, турки, айсоры, курды, а также горцы Северного Кавказа – чеченцы, ингуши, кабардинцы, балкарцы и народности Дагестана498. Все перечисленные в данном абзаце документы относились к Закавказскому фронту. Горцев призывных возрастов, годных для укомплектования рабочих колонн, числилось не много – 130 чел.499

Положение горцев в частях Северо-Кавказского военного округа стало совсем неопределенным 9 декабря 1941 г., когда в округ поступила директива Щаденко с перечнем категорий личного состава, подлежавших оставлению в составе рабочих колонн500. Представителей северокавказских народов среди них не оказалось. В штабе округа это умолчание было принято как указание отчислять их из рабочих колонн, хотя прямого указания об этом не обнаружено. Отныне штаб округа не мог укомплектовывать уроженцами Северного Кавказа ни боевые части, ни запасные, ни даже рабочие подразделения. В такой ситуации местные военные власти действовали по своему усмотрению, отчисляя или оставляя в частях горцев.

Хотя личный состав рабочих колонн имел права военнослужащих Красной армии, а также должен был получать оплату труда по государственным расценкам, правда, без выдачи красноармейских пайков и обмундирования (приказ НКО № 0854 от 21 октября 1942 г.501), бытовые и санитарные условия их службы были исключительно тяжелыми. Гражданские ведомства, на объектах которых трудились эти люди, подолгу не брали рабочие колонны на свой баланс, обрекая их личный состав на голодное существование и замерзание502. Снабжение колонн осуществлялось по остаточному принципу. Пищу личный состав получал по самой низшей норме, а обмундирование – по 4-й категории, фактически ветошь. Как правило, заболеваемость и смертность бойцов строительных частей в несколько раз превышала аналогичные показатели у вольнонаемных рабочих одного и того же промышленного или строительного объекта503. Так, согласно рапорту командира рабочей колонны № 6 при 64-м военно-дорожном отряде военинженера 3-го ранга Г.Т. Лежнева на имя военкома Грузинской ССР, в отличие от кадровых бойцов военно-дорожного отряда, имевших палатки, сносное обмундирование, питание по тыловой норме и возможность сносного ночного отдыха, военнослужащие рабочих колонн ночевали под открытым небом у костров, не имели теплой одежды и питания. С похолоданием в октябре 1942 г. заболеваемость в колонне резко выросла, а медобслуживание между тем отсутствовало полностью. Время, которое должно было быть затрачено бойцами колонны на строительство землянок, командование военно-дорожным отрядом решило «обратить на максимум выхода бойцов на трассу», то есть выполнение норм выработки504. В сходном положении находились бойцы и других колонн505.