Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения - Евгений Кринко

Составлено по: ЦАМО. Ф. 209. Оп. 999. Д. 408. Л. 419.

В конце 1942 г. волну бандитизма, дезертирства и прочих негативных явлений в северокавказских республиках удалось сбить, а в течение 1943 г. в основном ликвидировать эти явления (см. табл. 2).

Казалось, устранена сама причина запрета на призыв горцев. Уже в конце ноября 1942 г. политическое руководство Дагестана вышло в Главное управление мобилизации и формирования с предложением снять существующий запрет, мотивируя его почти полным подавлением повстанческого движения, резким сокращением дезертирства и уклонения от учетно-мобилизационных мероприятий. Однако и в данном случае, и в последующих руководство страны непоколебимо следовало избранному курсу на тотальный запрет призыва северокавказских горцев. Он сохранился до самого конца войны. Последний призыв военной поры граждан 1927 г. рождения, проводившийся с 15 ноября 1944 г. (постановление ГКО № 6784сс от 25 октября 1944 г. и директива Главупраформа М/1/1600 от 28 октября 1944 г.), также обошелся без них. Призыву не как «местные национальности» не подлежали кабардинцы-осетины, черкесы, адыгейцы, народности Дагестана (в отчете штаба СКВО также перечислены аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, тавлинцы, горские евреи, ногайцы и «дагестанцы»)446.

Между тем этой же осенью был возобновлен призыв закавказских народов, Призывники закавказских национальностей 1926 г. рождения поступили в войска вместе с призывниками так называемых «европейских» национальностей 1927 г. рождения, после интенсивного обучения общеобразовательным предметам, русскому языку, военному делу, а также проведения необходимых лечебно-профилактических мероприятий. Теперь в отчетных документах призывники закавказских национальностей относились к категории «временно не призываемых национальностей», а северокавказские горцы – «освобожденных от призыва местных национальностей»447. Таковых по Северо-Кавказскому округу и Закавказскому фронту среди призывников 1927 г. рождения оказалось: представителей народностей Дагестана – 4666, кабардинцев – 1414, северных осетин – 1896, адыгейцев – 448, черкесов – 257, ногайцев – 175448. В отдельную категорию «не призываемых до особого указания» были выделены представители народов, уже депортированных с исторической родины, по той или иной причине остававшиеся на территории Кавказа: 1 балкарец, 11 крымских татар и 12 калмыков449. Таким образом, категориальный аппарат для непризываемых национальностей еще более усложнился, а его употребление в деловой документации заметно упорядочилось.

Следует обратить внимание на важную особенность практики выполнения распоряжений вышестоящих инстанций. Невзирая на категоричность директив и безусловную ответственность нарушителей, многочисленные внушения и предупреждения, приказы, поступавшие сверху, нередко не исполнялись в полном объеме. Причин тому было множество: плохие связь и взаимодействие внутри бюрократической вертикали, халатность исполнителей, кампанейщина, объективная неисполнимость некоторых распоряжений в назначенные сроки, формальность контроля со стороны вышестоящих инстанций и т. д. Так или иначе, применительно к ограничительным мерам в призывной политике это означало, что нередко на местах они проводились в жизнь с опозданием или даже фиктивно. Представители народов, на чью службу в армии был наложен запрет, подолгу находились в войсках, а вследствие частых перемещений и перетасовок личного состава работу по «отсеиванию» «социально чуждых элементов» много раз приходилось начинать заново. Еще в 1942 г. в большинстве дивизий насчитывалось от нескольких человек до нескольких десятков турок, курдов, поляков и др. – лиц, чей прием в армию был отменен в начале войны или до ее начала. Широко распространенная практика легализаций уклонистов, дезертиров и бандитов на Северном Кавказе санкционировалась республиканскими обкомами, которые при этом сами признавали, что велась она «вопреки всем существующим законам»450. В 1944 г., после выселения с исторической родины чеченцев, ингушей, карачаевцев и других народов, директивы действующим войскам о немедленном увольнении военнослужащих этих национальностей в запас не выполнялись по нескольку месяцев451.

Прямым следствием ограничительной политики государства в области призыва и мобилизаций стала явная диспропорция во вкладе различных народов СССР в дело Победы, что отражено в итоговых цифрах безвозвратных людских потерь (убитые, умершие от ран, пропавшие без вести и попавшие в плен) различных народов СССР, представленных одним из соавторов известного обобщающего труда о людских потерях советских вооруженных сил452 М.В. Филимошиным453. Правда, исследователь не связывал полученные результаты с особенностями призыва в национальных регионах СССР. Если цифры, полученные автором454, сравнить с данными переписи 1939 г., то получится картина, представленная в табл. 6.

Таблица 6

Безвозвратные потери Красной армии в годы Великой Отечественной войны по национальному составу

Составлено по: Филимошин М.Б. Указ. соч. С. 16–25; Всесоюзная перепись населения 1939 г. Основные итоги. М., 1992.

Из таблицы видно, что удельный вес безвозвратных потерь среди представителей северокавказских народов значительно ниже удельного веса потерь русских: потери осетин в войне в 1,7 раза ниже их удельного веса среди населения Советского Союза, кабардинцев и балкарцев – в 3,3 раза, дагестанцев – в 3,9 раза, чеченцев и ингушей – более чем в 11 раз455. Напротив, это соотношение у русских составило 1,13:1. Можно сказать, что прекращение призыва горцев в ряды Красной армии объективно способствовало сохранению генофонда этих народов. Хотя, конечно, последующая варварская депортация некоторых из них этот генофонд серьезно подорвала.

В то же время нельзя не отметить, что кавказские национальные регионы внесли свой весомый исторический вклад в дело Великой Победы над фашизмом. В общей сложности они дали действующей армии почти 2 млн чел., включая лиц славянских и прочих национальностей.

Отказ в призыве в Красную армию в течение войны, в конце концов, постиг все без исключения коренные народы Кавказа (на Северном Кавказе – в течение 1941–1942 гг., в трех закавказских союзных республиках – в ноябре 1943 г.). Общее число национальностей, не призывавшихся в армию, по стране к концу 1943 г. достигло 43456, что почти совпадало с аналогичным показателем в царской России (45 национальностей457).