Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения - Евгений Кринко

В 1943 г. проследить наличие горцев в боевых частях становится еще сложнее. В связи с отменой призыва и прекращением их планомерного поступления в войска удельный вес представителей народов Северного Кавказа неуклонно снижался, и в национальной статистике штабов и органов учета и укомплектования (когда таковая велась) они все чаще скрывались в графе «прочие».

На этапе освобождения территории Северного Кавказа, в 1943 г., статистически значимые сведения о национальном составе частей Северо-Кавказского фронта II формирования (бывшие Северная и Черноморская группы войск Закавказского фронта) зафиксированы лишь однажды. В июле 1943 г. штаб фронта, выполняя приказ НКО, собирал сведения о боевом пути и боевые характеристики соединений и отдельных частей на предмет присвоения им почетных наименований. На материалах одиннадцати соединений (пяти стрелковых дивизий и шести стрелковых бригад), в числе прочего предоставивших в штаб фронта подробные данные о национальном составе, можно сделать следующие наблюдения. На 41 479 чел. личного состава на русских пришлось 62,07 %, украинцев – 13,03 %, осетин – 0,58 %, представителей народов Дагестана – 0,55 %, кабардинцев и балкарцев – 0,27 %, чеченцев и ингушей – 0,08 % (см. табл. 12).

Таблица 12

Национальный состав некоторых соединений Северокавказского фронта (II формирования) в июле 1943 г.

Составлено по: ЦАМО. Ф. 51. Оп. 932. Д. 12. Л. 6; Д. 14, Л. 3; Д. 17. Л. 2; Д. 22. Л. 1 об; Д. 24. Л. 5; Д. 27. Л. 8; Д. 142. Л. 4; Д. 146. Л. 17; Д. 153. Л. 5 об; Д. 155. Л. 5; Оп. 962. Д. 67. Л. 181.

Большинство представленных в таблице соединений ранее входили в состав Северной группы войск Закавказского фронта, действовавшей и частично пополнявшейся на территории северокавказских автономий. В войсках другой группы войск Закавказского фронта – Черноморской, – сражавшейся на туапсинском и новороссийском направлениях и пополнявшейся в основном из Закавказья, удельный вес горцев Северного Кавказа был ниже. Известен национальный состав всех частей и соединений 56-й армии СКФ, прежде входившей в состав Черноморской группы войск ЗКФ. По состоянию на 30 июля 1943 г. в ее составе числилось 107 369 чел., из которых русских было 67 353 чел. (62,7 %), чеченцев и ингушей – 37 (0,03 %), кабардинцев и балкарцев – 107 (0,1 %), осетин – 304 (0,28 %), народностей Дагестана – 515 (0,48 %)530.

С учетом того, что прием горцев в армию был прекращен в 1942 г. (осетин – в 1943 г.), их движение в действующих войсках объяснялось несколькими факторами: 1) продолжали службу военнослужащие, принятые в РККА в 1941–1942 гг.; 2) в действующие войска поступали военнослужащие горских национальностей из запасных частей, призванные в РККА в 1941–1942 гг. – частично из военкоматов, частично – из расформированных частей; 3) наконец, в войска возвращались военнослужащие после излечения. Так, на доукомплектование 339-й стрелковой дивизии в мае – июне 1943 г. из запасных частей поступило в общей сложности 5222 военнослужащих, имевших боевой опыт. Среди них было 218 чеченцев и 22 осетина531.

Факт целенаправленного и массового укомплектования горскими контингентами боевых частей в 1943 г. до настоящего времени установлен лишь однажды. Как отмечалось в главе о добровольчестве, в марте 1943 г. значительная часть изъявивших желание поступить на военную службу чеченцев и ингушей была направлена на пополнение 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Очевидно, что использование горцев в качестве кавалеристов диктовалось острым дефицитом подготовленных кадров этой военно-учетной специальности. Кавалерийские корпуса Закавказского фронта (4-й гвардейский Кубанский и 5-й гвардейский Донской) сыграли важную роль в оборонительных боях на Северном Кавказе летом – зимой 1942 г., но понесли тяжелые потери и нуждались в доукомплектовании. В начале 1943 г. на кавалерию как на подвижный род войск легла большая нагрузка в операциях по преследованию и окружению отступавших с территории Северного Кавказа войск противника. В феврале 1943 г. корпус вышел на рубеж р. Миус в районе Матвеева Кургана, а затем был отведен во второй эшелон и до конца августа не принимал участия в боевых действиях. К моменту окончания зимней наступательной кампании в середине марта 1943 г. кавалерийские дивизии 4-го гвардейского кавкорпуса не имели и половины штатного состава (5401 чел.): в 9-й гвардейской числилось 2432 чел., в 10-й гвардейской – 2156 чел. и в 30-й Краснознаменной – 2346 чел.532 Несколько месяцев затишья были использованы для доукомплектования, боевой учебы, приведения в порядок конского состава и оружия.

В конце 1942 – начале 1943 г. войска Северо-Кавказского фронта и запасные части рассылали строгие распоряжения о выявлении и изъятии из стрелковых частей всех кавалеристов и обращении их на укомплектование кавалерийских частей. Все обнаруженные кавалеристы направлялись на пополнение 4-го и 5-го гвардейских казачьих корпусов533. Чеченцы и ингуши, как хорошие всадники, вполне годились в качестве пополнения кавчастей. 20 марта 1943 г. в журнале боевых действий уже находившегося вне боя казачьего корпуса записано: «Изменений в положении частей корпуса нет. Дополнительно прибыло 2200 чел. из Чечено-Ингушетии и Адыгеи и из других мест – 14 чел.»534 Горцы прибыли, как отмечалось в документах корпуса, в составе «чечено-ингушской добровольческой команды» под руководством майора С.В. Висаитова535. Висаитов и еще восемь офицеров по национальности чеченцев и ингушей уже 22 марта были награждены командиром корпуса медалями «За отвагу»536. Формулировка представления к наградам была шаблонной и неинформативной («За образцовое выполнение заданий командования…»), однако, учитывая, что вайнахи едва прибыли в расположение корпуса и в боях поучаствовать не успели, медали могли быть вручены только за сам факт прибытия столь многочисленного пополнения, а точнее – за его благополучную доставку к месту назначения.

Новое пополнение было встречено почестями, которые всегда уделяли в корпусе вновь прибывшим бойцам. Политотдел корпуса поставил задачу организации работы с «нерусскими бойцами», организовать изучение ими русского языка и, как косноязычно выразился начальник политотдела Манилис, изучить их «национальные чувства»537. 1 апреля работники политотдела корпуса доносили одной из частей 10-й гвардейской дивизии, получивших пополнение вайнахами, что в ней «большое место уделяется работе с пополнением нерусской национальности. Политработники правильно поняли национальные особенности чеченцев и ингушей… Подобраны агитаторы, хорошо знающие русский язык. Учеба, занятия организованы с ними неплохо. Дружба, взаимоотношения старого состава казаков с молодым пополнением организована неплохо, и вокруг этого вопроса проводится большая политико-воспитательная работа»538. Какие реалии скрывались за этими канцелярскими фразами, неизвестно. Однако, судя по тому, что в дальнейшем в тех же политдонесениях не отмечалось каких-либо проблем с адаптацией вайнахов, думается, что в целом она прошла безболезненно.