Орудие богов - Талбот Мэнди

– И так как, господа мои, в древности часто случалось, что раджпутская женщина поддерживала своего мужа на троне, оказывая честь ему и Раджпутане своей смелостью и умом, и осмеливалась даже проявлять свое искусство в войне, так и теперь этот принц получает трон благодаря уму женщины. Прежде, чем взойдет полная луна, он займет трон во дворце своих предков, и вы, любя Раджастан, должны теперь ответить, мудро ли я выбрала!

И они ответили во всю силу своих легких. И пока зал звенел от аплодисментов, она выпустила руку Ютирупы, низко поклонилась ему и удалилась через позолоченную дверь в окружении своих прислужниц.

Еще два часа после этого она принимала поздравления, выслушивала вопросы, шепот, смех и ответы, а женщины суетились вокруг нее, и она каждой из них представляла Тесс. Тесс едва ли понимала хотя бы слово из того, что говорилось, но разделяла с Ясмини почести, наблюдала этот дух новизны, который позволил девушке отчасти иностранного происхождения и, таким образом, не имеющей касты в том смысле, какой вкладывают в это понятие индусы, возродить древний царский обычай.

Имели место неизбежные сласти и неизбежные подслащенные напитки. А затем снова выступали слоны и факиры под таинственными деревьями с вооруженным саблями эскортом. Те же самые освещенные факелами лица выглядывали из деревенских дверей, и, наконец, снова ворота в садовой стене.

– Я хорошо справилась? – спросила Ясмини. – О, сестра моя! Без тебя, которая одолжила мне смелость, я потерпела бы неудачу!

Том Трайп ощущал себя обновленным, и его усы так и топорщились от самодовольства. Прежде всего, его Троттере вернулся – правда, со сбитыми лапами и не в состоянии сопровождать хозяина в его обходах, да еще сильно исцарапанный в тех местах, где, казалось, леопард промахнулся в прыжке в освещенной луной пустыне.

В то утро Том поехал сперва к Дику Блейну на шахту: Дик ведь друг и нуждается в доброй вести от своей жены. Затем Том отправился через мост к Сэмсону, а по пути распрямлял письмо от Ясмини и ухмылялся при мысли о том, как будет мистифицировать эмиссара. И все получилось именно так, как он надеялся.

– Как это вам удалось? – недоумевал Сэмсон. – Ведь принцесса исчезла. Ходят слухи, что она переправилась через границу в соседний штат. Гангадхара захватил ее дворец и обыскал его. Как вы доставили мое письмо к ней и получили ее ответ – да так быстро?

– Ох, сэр! – лукаво ответил Том Трайп. – У нас в колониальной службе есть свои пути и средства!

Это было получше, чем развеять ладан и мирру, – озадачить самого эмиссара! Том возвращался к себе на квартиру, ощущая во рту вкус бренди, – он совершил налет на запасы Сэмсона, – и весь так и светился от хорошего настроения.

Совсем не то чувствовал Сэмсон. Он был крайне раздражен и еще больше разозлился, когда вскрыл доставленное Томом благоухающее письмо. Оно оказалось очень кратким, в нем содержался замаскированный смех.

«Принцесса Ясмини Романова Сингх спешит выразить благодарность сэру Роланду Сэмсону за его доброе письмо. Однако она не боится тюремного заключения или неподобающего давления, а что до ее тайны, то она так же верно сохранится, как то, что река протекает через штат Сиалпур».

Ни слова больше. Сэмсон хмурился, читая и перечитывая письмо, обнюхивая его и держа на свету, так что Сита Рам имел возможность прочесть это послание через отверстие. Последняя фраза содержала загадку. Сначала она казалась похвальбой. Но Сэмсон размышлял над ней. Как специалист по Востоку, он уже давно понял, что восточные гиперболы всегда основаны на фактах, скрывающихся в голове того, кто ими пользуется, зачастую ненамеренно. Он позвонил в колокольчик, вызывая Ситу Рама.

– Принесите мне карту провинции.

Сита Рам держал карту под опахалом за два уголка, пока Сэмсон водил пальцем по границам. Точно так, как он и думал: без этого дворца и его территории границы штата Сиалпур проходят аккурат по течению реки. Убрать так называемый Речной дворец с окружающими его землями – и река уже не будет протекать через штат Сиалпур. И тогда тайне настанет конец. Здесь заключалось поле для размышлений.

А что, если знаменитая сиалпурская сокровищница находится где-то в этих землях вокруг Речного дворца? Например, где-нибудь среди гигантских деревьев, священных фикусов?

Сэмсон сложил карту и вернул Сите Раму.

– Вскоре я ожидаю с полдюжины офицеров. Проведи их в ту же минуту, как они придут. И… лучше закрой-ка внутреннюю дверь!

Сита Рам усердно запер дверь со стороны Сэмсона и завесил ее занавеской. В занавеске была крохотная дырочка: когда Сэмсон впервые заметил ее, они решили, что ее проела моль, и Сита Рам посоветовал принять меры против этих насекомых, что Сэмсон и сделал, после чего дыра уже не увеличивалась.

Сэмсону пришлось созвать конференцию, хотя он не любил этого делать. Правила предписывали обеспечить присутствие чиновника, известного как резидент, чья обязанность состояла в том, чтобы жить недалеко от местного правителя и присматривать за ним. Но за три месяца до того Сэмсон счел нужным отправить этого чиновника в Англию в долгосрочный отпуск и вызвался в его отсутствие нести двойную нагрузку. Такое предложение имело экономическую ценность, и, поскольку тогда не предвиделось никаких неприятностей в Сиалпуре, государственный департамент дал согласие.

Хуже всего было то, что теперь никто не находился в непосредственной близости к Гангадхаре. А лучше всего – то, что никто не сумел узнать планы Сэмсона относительно добывания лавров для себя. Хуже было то, что соблюдение формы и официальный прецедент обязывали его созвать конференцию прежде, чем он мог рекомендовать властям определенные крутые меры. Поскольку у него не было официального резидента для того, чтобы посоветоваться, приходилось просить официальную консультацию у кого-то другого.

Первым прибыл Росс, глава медицинской службы. Затем – сэр Хукам Баннерджи, окружной судья – скорее всего, ради того, чтобы наговорить побольше всякого, не имеющего никакого смысла, и обеспокоенного, как бы угодить. Потом Сита Рам ввел Норвуда, возглавляющего полицию. Затем явился Тоуфем, помощник Сэмсона, откомандированный из другого штата, чтобы заменить больного Уилкинсона, озабоченный тем, чтобы скорее вернуться в свой район. И последним появился полковник Уиллоуби де Уинг – небольшого роста, плотный и краснолицый, командир 66-го уланского полка сикхов, предпочитавший это занятие всякому другому. «Ничего общего не имею с полицией, друг, – так уж я устроен. Мое дело – командовать солдатами».