Орудие богов - Талбот Мэнди

С кислой физиономией при виде треснувшей крышки погреба и пожимая плечами, как он делал, когда клиенты в слезах умоляли его продлить срок выплаты, Макхум Дасс поискал Чаму с таким видом, будто хочет дать ему немного на чай. Но Чаму не было видно, так что он ушел из дому тем же путем, оседлал мула, которого оставил в лощине поблизости, и, улыбаясь, уехал.

Десять минут спустя Чаму с поваром ушли через тот же выход. Чаму, кроме узла со своими пожитками, прихватил пистолет, принадлежавший Дику Блейну, два браслета, принадлежавших Тесс, авторучку, на которую давно положил глаз, множество чековых квитанций, которые можно будет подделывать, дюжину шелковых носовых платков Дика и бирюзовую булавку для галстука. Один только пистолет в этой стране можно будет продать за такую сумму, чтобы уехать в Бомбей, где масса рабочих мест у вновь прибывших сагибов. Повар же взял только несколько ножей да фунт какао. Всю дорогу вниз с холма они переругивались на тему о том, должен ли Чаму оплачивать дорожные расходы повара.

Немного времени спустя в горном ущелье между храмом Шивы и строением, где умерший афганец держал верблюдов, улыбающегося Макхума Дасса сразил удар ножом сзади, и он свалился с мула головой вперед. Мул убежал. Тело ростовщика осталось лежать в луже крови, а одежда на нем оказалась разорвана.

Позже в тот же вечер Дик Блейн, возвратившись из клуба, чуть не свалился в открытую крышку люка, потому что младший слуга тоже удрал, боясь, что его обвинят во всем беспорядке, и ни одна лампа в доме не горела.

– Ну и ну! – заметил Дик, зажигая спичку и оглядываясь вокруг. – Можно подумать, после того, как я дал Гангадхаре ключ, он весьма вежливо им воспользовался и отодрал гвозди! Мало у него еще голова болит! Я за принцессу! Если у меня и были какие-то сомнения, они все исчезли – испарились! Эта юная особа победит все чертовы партии, английские и индийские! Я за нее! Чаму! Где Чаму? Почему не зажгли лампы?

По совету Тесс Троттерса накормили сырым котлетным фаршем. Бимбу целый час расчесывал его, чтобы смягчить шерсть, и в полуденную жару пса отправили с двумя письмами к его хозяину, одно было адресовано Сэмсону, другое – Дику Блейну; оба завернули в тот же изжеванный клочок кожи, чтобы пес понял.

– Если бы все мои друзья были похожи на этого, – сказала Ясмини, – да я бы стала императрицей всей земли, а не магарани крохотной части Раджпутаны! Однако все своим чередом.

Сквозь жалюзи своей спальни Тесс едва могла видеть что-нибудь, кроме деревни. Комната была угловая, так что имела обзор в двух направлениях. Перед взором Тесс проходили вся жизнь индийской деревни – низкие, крытые пальмовыми листьями дома, обнесенные оградами из колючих растений, храмы, мастерские в тени старых деревьев, грязь и красота, богатство, нищета и великолепие. Тесс видела спины слонов, стоящих под деревьями, павлинов, расхаживавших повсюду и поедающих те же объедки, что и куры. В отдалении, за слонами, в зелени громадных деревьев, сверкала на солнце черепичная крыша большого дома, виднелись и дома поменьше, жавшиеся друг к другу в том квартале, где протекала река.

Пришла Ясмини и присела на подоконник возле Тесс. Она была одета в простое белое платье, ее золотые волосы были аккуратно уложены.

– Вон в том большом доме, – показала она, – сегодня вечером будет церемония. Отец моего отца его построил. Здесь не наш штат, но он владел этой землей.

– Разве теперь она не принадлежит Гангадхаре? – удивилась Тесс.

– Нет. Это часть моего наследства. И этот дом, в котором мы находимся, тоже. Смотри, кое-кто прибыл сюда на слонах, чтобы приветствовать меня. Теперь многие знатные жители этой земли бедны; мне говорили, что один из них пришел пешком, целую ночь шел, хотя невоспитанные люди над ним смеялись. Теперь у него есть лошадь. Когда я стану магарани, их у него будет десять.

– Разве англичане об этом не слыхали? – спросила Тесс.

– Их шпионы повсюду. Но было много разговоров о том, что в Сиалпуре на английском берегу реки должна состояться игра в поло. Англичане поощряют игры, считая, что они сохраняют раджпутов в хорошей физической форме, и это правда. Шпионы проявляют большой интерес к этой игре.

– А вдруг какой-нибудь шпион попадет сюда, на церемонию? – спросила Тесс.

Голубые глаза Ясмини сверкнули ледяным блеском, напоминая о скандинавских фьордах, откуда происходил один из ее предков.

– Пусть себе! – сказала она. – Тут ему и конец! Я не вполне понимаю англичан, – добавила Ясмини, – но в некоторых отношениях они просто открытая книга. Им нравится ссорить нас из-за поло.

– Но когда церемония закончится, – сказала Тесс, – и ты сама объявишь принца Ютирупу правителем Сиалпура, то будет проблемой заставить англичан его признать. Есть ведь еще Гангадхара и его сыновья – сколько их?

– Пятеро. Но эти псы пострадают из-за своего происхождения. Англичане отвернутся от порождений Гангадхары.

– Но как же сам Гангадхара?

– Он уже в западне! Англичане всегда медлят с выводами, а еще медленнее меняют свою политику, но когда все уже решится, они действуют быстро! Гангадхара все посылает сообщения северо-западным племенам. Откуда я это знаю? Ты видела Исмаила, моего привратника, его брат носит письма взад-вперед! Гангадхара хочет доказать, что племена взбунтовались, а после предложить свою армию англичанам. Его Патали настраивает. Может, она хочет получить ожерелье из зубов жителей холмов – кто знает? Гангадхара сильно в долгу у Макхума Дасса, он назанимал денег, чтобы послать племенам, которые больше думают о золоте, чем о своих обещаниях. И этот дурень магараджа воображает, что англичане ему что-то дадут, чтобы он компенсировал затраты. Но будут ведь еще ежедневные расходы на армию.

– Ты сама придумала такой сложный план? – поинтересовалась Тесс.