Удушающая сладость, заиндевелый пепел. Книга 2 - Дянь Сянь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слушая, как хозяин разговаривает сам с собой, я не знала, как к этому относиться. Мне только очень захотелось превратиться в виноградинку, чтобы утешить его. Что же надо сделать, чтобы принять новую форму?.. Пока я мучительно размышляла над этим, вокруг меня произошли перемены. Мельчайшие частицы влаги сжали меня в кольцо и облепили мое тело, так что я затвердела и не могла пошевелиться.
«Плохо дело», – подумалось мне. Однако было слишком поздно. Заключенная в частицу влаги, как мотылек, увязший в древесной смоле, я выскользнула наружу. Оказывается, все это время я была слезой, притаившейся на дне его глаза. С самого начала нам с хозяином было суждено расстаться…
Мне вдруг расхотелось его покидать. Падая, я обернулась, но увидела вовсе не уродливого демона, а на редкость красивого и элегантного господина.
Это было неожиданно, хотя я как будто не удивилась. Что ж, раз так распорядилась судьба… Я вздохнула и полетела вниз.
У Юева [118] храма напротив запруды
лодка плыла в лучах алых заката.
С шумом вода налетала на скалы,
пенясь бурливо на перекатах.
Угольных крыш вереницы сплошные
в горы зеленые упирались,
Стройных деревьев парчовые кроны
вокруг деревни тесно смыкались… [119]
К югу от города Хуэйчжоу, в поселке Шэсянь, была лавка письменных принадлежностей «Дом под грушевой сенью». Это было вполне естественно: в окрестностях добывали камень с редкими свойствами и в изобилии росла древняя сосна. Прочный камень хорошо поддавался обработке, блестел и не содержал вкраплений. По нему легко скользила кисть, он прекрасно подходил для растирания туши, поэтому из него делали лучшие в мире тушечницы, которые так и назывались – «шэсяньские тушечни-цы». А тушь из древней сосны ложилась на бумагу, как лак, держалась веками и прославилась на весь мир как хуэйчжоуская тушь. Местные жители привыкли извлекать пользу из природных богатств, поэтому в Шэсяне на каждом шагу встречались мастерские, изготовлявшие письменные принадлежности, и лавки, продающие четыре драгоценности рабочего кабинета. «Дом под грушевой сенью» ничем не выделялся среди множества других магазинчиков, и в него редко заглядывали покупатели. Однако название лавки было у всех на слуху. Слава о «Доме под грушевой сенью» разлетелась по всему поселку, достигла Хуэйчжоу и даже добралась до столицы, расположенной за тысячу ли. Разумеется, на то были причины.
Шестнадцать лет тому назад жене владельца «Дома под грушевой сенью» во сне привиделись строки:
В поисках роскоши,
вечно в поисках роскоши…
Роскошные цветы узорчатой
парче подобны.
В поисках покоя, тишины…
О, как же быстротечна жизнь!
Подобно облаку ее уносит вмиг… [120]
На другой день перед рассветом выпал иней, женщина проснулась в ознобе и подумала, что простудилась. Хозяин лавки, господин Цзинь, послал за лекарем, чтобы проверить у жены пульс. Лекарь, к удивлению супругов, поздравил хозяина и сообщил, что его жена ожидает ребенка. Хотя супруги сыграли свадьбу шесть лет назад, детей у них до сих пор не появилось. Женщина никак не думала, что с первым инеем получит столь радостное известие, а господин Цзинь и вовсе был вне себя от счастья.
Вскоре у четы Цзинь родилась прехорошенькая девочка с белым, словно иней, личиком. Женщина, вспомнив свой сон и стих, навсегда врезавшийся в память, назвала дочку Цзинь Ми.
Родители девочки обладали весьма заурядной внешностью. Соседи вслух восхищались прелестной малышкой, но украдкой шептались, что дочь похожа на отца и вряд ли вырастет красоткой. Кто бы мог подумать, что малышка с возрастом не подурнеет, а, наоборот, будет становиться все краше! Ее красота превосходила все мыслимые пределы. Достигнув брачного возраста, девушка напоминала фею, сошедшую с Девятых Небес, хотя вряд ли на Девятых Небесах обитали столь дивные феи. Молва, как известно, не сидит на месте: один шепнет десятку, десяток перескажет сотне, а сотня растрезвонит тысяче. Юноши города Хуэйчжоу почитали за честь повстречать красавицу, но никто не смел посвататься к ней, опасаясь, что такая красивая жена накличет беду.
Судьба дочери безмерно тревожила родителей. Господин Цзинь был знаком с учением о «губительной воде», холодной