Удушающая сладость, заиндевелый пепел. Книга 2 - Дянь Сянь

что же изъял из лекарства Рыбешка? Я в тревоге перевела взгляд на Небесного Императора. Слегка приподняв голову, он всматривался вдаль, отрешенно любуясь плывущими облаками. Не обращая внимания на оглушительный лязг смертоносного металла, Повелитель ночи мысленно витал в недоступных мне бескрайних просторах. Вдруг он посмотрел на меня. В его глазах заискрились, переливаясь, мириады звезд. Губы дрогнули, и он беззвучно прошептал: «Вернись домой, Ми’эр». В ответ я одними губами прошептала: «Пилюля!»

Небесный Император замер, а затем быстро отвернулся. На меня нахлынула тревога, сердце обожгло огненной вспышкой, голова закружилась, и я выскользнула из кресла. Облака, устилавшие землю, расступились, обнажив заросли терновника, усеянного острыми окровавленными шипами. В ушах не смолкал протяжный вой демонов. В последний миг, перед тем как рухнуть в терновые кусты, я почувствовала, что меня подхватили и снова усадили в кресло. Перед глазами мелькнул краешек алого одеяния Феникса.

Когда я пришла в себя, Верховный владыка демонов уже вернулся на прежнее место и кривил губы в угрюмой насмешке. В его черных волосах красовалась шпилька с изображением феникса, похожая на чудесный летающий меч [108]. Прекрасно сочетаясь с красным цветом его одежд, она будто полыхала яростью и сияла золотом.

Золото? Золото! От внезапного прозрения на душе стало спокойнее и светлее. Я взволнованно вцепилась в подлокотники кресла. Битва была в самом разгаре, когда я торопливо закричала:

– Сюй Фэн!

Мой голос звучал прерывисто, а речь казалась бессвязной:

– Я поняла! Темный древесник! Это темный древесник!

Лицо Небесного Императора омрачилось. В мое сердце закралось недоброе предчувствие. Не замечая жара, опалившего мое горло, я хрипло прокричала:

– В золотую пилюлю добавили темный древес-ник [109]! Нужно съесть мелколепестник! Он – противоядие!

Небесный Император ничего не удалял из золотой пилюли, наоборот – добавил эссенцию темного древесника.

Вручая мне девятиоборотную золотую пилюлю, Верховный небожитель владыка Лао несколько раз повторил, что она не терпит прикосновения к дереву и оттого может утратить чудесные свойства. Когда я преследовала принцессу Суй Хэ, я проникла в тайное убежище через пень. Пилюля была спрятана у меня на груди, и в спешке я позабыла о том, что нельзя подносить ее к дереву. Однако пилюля не расплавилась, дерево не причинило ей никакого вреда! Только сейчас я осознала, чего до сих пор упорно не замечала, и все встало на свои места. В золотую пилюлю добавили нечто способное подавлять стихию земли. В мире имелось лишь одно растение с такими свойствами, которое к тому же остужало внутренний огонь, – темный древесник со дна Нефритового пруда [110]. Темный древесник – сильное снадобье, но есть растение, равное ему по силе: сорняк с берегов реки Забвения, мелколепестник.

Феникс резко обернулся. Я не успела разглядеть выражение его лица. Но краем глаза уловила странную вспышку света. Это не был отблеск меча или доспеха. Луч с другого берега реки мчался стремительнее летящей стрелы, сорвавшейся с привязи лошади или разряда молнии, неумолимо приближаясь.

Не знаю, откуда у меня взялись силы. Не думая ни о чем, я метнулась к груди Феникса. Но оказывается, он тоже заметил загадочный свет и выставил вперед ладонь, в которой мгновенно вспыхнул кармический огонь алого лотоса…

Все завершилось в один миг, очень короткий миг. Таинственный луч не пронзил грудь Верховного владыки демонов, а кармический огонь не достиг другого берега и не испепелил Небесного Императора. С жалобным стоном я медленно опустилась на землю. На моей ладони сияла золотая печать сердца Будды [111].

– Цзинь Ми…

Мало кто зовет меня по имени. Кто же это? Это ты? Если это ты, тогда хорошо.

Я парила в воздухе легким заблудшим перышком, не ведая, куда занесет меня ветер.

В самом деле, есть ли жизнь следующая?

Коли есть – стать хотела бы бабочкой легкой,

Каплей туши, упавшей на лист,

Иль крупинкой песка, что ветер развеет по свету [112].

Глава 6

Что такое счастье? Счастье – это проснуться и увидеть чаши, полные вина, и блюда, полные яств, которые ждут, когда ты их опустошишь.

Я спала очень долго и проснулась от запаха мяса, такого манящего, что не было сил терпеть. Передо мной растянулся изысканный обеденный стол, уставленный чашками, пиалами, тарелками и мисками с закусками: свежи, как алые цветы, и зелены, как нежной ивы лист [113]. Мясо чередовалось с овощами. Я насчитала восемьдесят одно блюдо. Неслыханная роскошь! Восьмидесяти блюд было бы вполне достаточно. Совсем разучились рачительно вести хозяйство!

У стола прислуживала хорошенькая девушка. Одну пару палочек с пиалой она оставила передо мной, а вторую – рядом, после чего почтительно склонила голову:

– Стол накрыт, Верховный владыка.

Верховный владыка? Это она ко мне обращается? Пока я думала, стоит ли мне ответить, откуда-то раздался голос:

– Можешь идти.

От испуга я аж подскочила! Хотела уже похлопать себя по груди, только не смогла пошевелить рукой. Опустив голову, я не нашла собственного тела. В полном замешательстве я открыла рот, чтобы закричать, но не выдавила из себя ни звука, как ни надрывалась. Ужас лишил меня чувств. Да и как тут было не потерять сознания? Видеть перед собой блюда, которых не можешь съесть, – это ли не горе? Ведь если у меня нет тела, значит, я обречена вечно испытывать голод. Какой кошмар! Я перепугалась до смерти.

Когда очнулась во второй раз, стол снова оказался заставлен едой. Похоже, это был завтрак: легкие, постные блюда, уже без мяса. Передо мной опять стояла пиала и лежали палочки – такие чистые, будто их только что помыли. Хотя к ним просто никто не прикасался. В пиалу рядом со мной кто-то положил немного риса и закусок, но место едока пустовало. Странные дела тут творились…

Чьи-то тонкие, изящные пальцы подцепили палочками печенье в форме лотоса и положили в блюдце, пустовавшее по соседству. Печенье явно пришлось бы мне по вкусу, но меня больше заинтересовали руки. Немного подумав, я принялась их внимательно разглядывать. Видимо, они принадлежали мужчине. Изучая белоснежные длинные пальцы с четко очерченными суставами, я вдруг подумала, что неплохо было бы откусить от них кусочек.

– Это же твое любимое печенье, Цзинь Ми… Я знаю, что ты жива и где-то рядом!