Удушающая сладость, заиндевелый пепел. Книга 2 - Дянь Сянь

Хэ, должно быть, доставили в Небесное царство три месяца назад. Если ты его не получала, могу восполнить это упущение прямо сейчас! А еще раз повторишь свой вздор о том, что любишь меня, я тебя тут же убью! Одно только слово – разорву на части!

Вдруг безмолвный порыв ветра нарушил спокойствие цветочного моря.

– Позвольте доложить!

К беседке подлетел демон и рухнул перед Фениксом на колени.

– Доношу до сведения Верховного владыки, что Небесный Император привел к переправе через реку Забвения миллион солдат и пообещал объявить нам войну, если Верховный владыка демонов не выдаст ему Повелительницу вод!

У меня похолодело на сердце и задрожали кончики пальцев.

– Этого следовало ожидать! – произнес Феникс и крепко прижал меня к груди. Тонкие бледные губы приблизились к моему уху и, едва шевелясь, прошептали: – Вот, оказывается, зачем ты пожаловала сегодня. Ах, Верховный владыка демонов взял в заложницы Повелительницу цветов! Небесный Император в ярости. Ради спасения любимой он вынужден атаковать Демоническое царство. Во главе армии, воюющей за правое дело, он готов вершить справедливость! Небесный Император нашел идеальный предлог. Сочувствие народа на его стороне, благородные сердца жаждут победы героя. Признаю его превосходство…

Феникс обхватил губами мочку моего уха, ласково провел по ней языком и стиснул зубы. По моей шее медленно стекла теплая капля крови.

– К сожалению, вынужден тебя разочаровать. Я заранее предвидел нечто подобное. Миллион демонов дни и ночи напролет готовились к битве в ожидании первого удобного случая.

Феникс вскинул голову, и кровожадная улыбка расцвела на непостижимо прекрасном лице. Его губы ярко алели, когда он звонко и четко скомандовал:

– Принять бой!

Забвения река, Забвения река,

Дела минувших дней

И память друг о друге

Рекою стали вмиг…

Над городом сгустились тучи грозовые,

Вот-вот обрушится стена.

Как рыбья чешуя,

Блестят на солнце латы золотые,

Непобедима и крепка врагов броня… [102]

На берегу узкой реки стоял, заложив руки за спину, отрешенный от мирской суеты Небесный Император в белых одеждах. Позади него виднелись тридцать шесть небесных генералов и несметное полчище воинов, попиравших ногами облака. Магическое оружие в их руках пронзительно сияло, отражая знойные лучи полуденного солнца и слепя глаза.

По эту сторону реки Забвения, у переправы, стоял Верховный владыка демонов. Свирепый ветер развевал полы его алых одежд, черные тучи клубились над головой, затмевая палящее светило. Правители десяти городов лично прибыли на битву и смиренно ожидали приказа главнокомандующего. Демоны держали колдовское оружие наготове. Тишину возмущал неистовый вой ветра. По небу стремительно неслись облака, нарушая мертвый покой. В безмолвии по крупицам неторопливо сгущалась лютая злоба.

Меня усадили в широкое громоздкое кресло из черного дерева, утопавшее в роскошном убранстве. Спинку украшала длинная бахрома, похожая на шелковистые женские локоны, разметавшиеся на ветру. Я поймала одну прядь и завороженно глядела, как ускользают сквозь пальцы тонкие нити. Их нежное прикосновение пронзало мое окоченевшее сердце острой болью.

Феникс стоял в двух шагах от меня, но казалось, что между нами раскинулась целая река Забвения. Я смотрела на него, он же уставился на Небесного Императора, а тот не отрывал глаз от меня. До чего же странная и нелепая цепь!

– Я пришел не ради битвы, а чтобы увидеться с Повелительницей вод, – прервал молчание Небесный Император.

Его чистые, неземные глаза уставились прямо на меня. Что же скрывается в их глубине? На мгновение показалось, что в них притаились неуверенность и тревога потери, только разве такое возможно? Повелителя ночи не постичь, его истинные мысли надежно сокрыты.

– Правда? – хмыкнул Феникс, холодно прищурив миндалевидные глаза. И тихим голосом, похожим на звуки цянской флейты [103], усиленные эхом от реющих на ветру знамен, спросил: – А если я ее не отпущу?

Зверь цыте, стоявший рядом с Небесным Императором, ударил копытом, нервно вскинул голову и оглушительно фыркнул. Рыбешка сжал в руке поводья и бесстрастно ответил:

– Тогда будем действовать не добром, а силой.

Феникс обратил к небу глаза и улыбнулся:

– К чему лишние разговоры? Будет так, как ты пожелаешь!

Под осенним небом встревоженно зарокотали барабаны, затрубил боевой рог, печально завыл военный рожок, и несметные полчища пеших и конных войск двинулись вперед. В мгновение ока в тишине разразилась бойня. Кровь хлынула рекой, словно кто-то ударом ноги опрокинул чан с вином. Пейзаж навеки утратил былой покой. Колесницы сталкивались и цепляли друг друга осями, солдаты сошлись в рукопашной схватке, копья пронзали латы, лязгали клинки, клацали секиры, звенели луки, падали стрелы.

Стремительный враг прорвался,

                                  наши ряды сметая.

Левый мой конь свалился, правый

                                   мечом изранен… [104]

Кто вышел, уже не вернется:

                        ушедшие не приходят… [105]

Небесные воины, упавшие в реку Забвения, не могли подняться. Демоны, пораженные небесными стрелами, обращались в прах. Посреди свирепой битвы только два полководца стояли незыблемо, как скалы, без жалости наблюдая за тем, как истребляют друг друга простые солдаты. Оба продумывали хитроумные планы, делая вид, что давно разгадали все уловки противника и исход битвы предрешен.

Мне не досталось ни роли солдата, готового пожертвовать жизнью на поле боя, ни роли мудрого стратега. Я служила мостиком через реку, предлогом для войны, на которую беспомощно взирала со стороны, понимая, что в будущем на мою голову обрушатся вековые проклятия и дурная слава сеятельницы вражды между царствами. Я вспомнила, как Будда Татхагата сравнил меня со свирепым горным тигром. Тогда его речи показались мне нелепыми, но сегодня я поняла, что Будда не ошибался.

Я смотрела на профиль Феникса. Словно почувствовав мой взгляд, он повернулся, обратив ко мне бездонные, как полночь, глаза. Его губы тронула улыбка, прекрасная, как яшма, скатившаяся с горы Куньлунь [106]. Однако на щеках больше не играли ямочки, от которых чувства приходили в смятение. «Обильный снег припорошил клинки и стрелы» [107]: глаза Феникса источали ненависть и презрение, любовь бесследно исчезла. Нам никогда не быть вместе…

Небесные войска дрогнули под натиском врага, демоны одерживали верх. Лицо Феникса пылало жаждой мести. Моя кровь на его губах давно высохла. Падавший на его лицо свет оттенял необычайную белизну кожи, и та казалась почти прозрачной… Из пальцев Феникса сочилась бледная дымка и медленно обволакивала тело, отчего он хмурил брови и сжимал губы. Побочное действие испорченной пилюли?

Меня охватил страх: