Княжич - Алексей Янов

– Будь по-твоему! – отмахнулся князь.

Выделенные под бурты площадки оказались заросшими кустарником и редким молодняком, пришлось всю эту поросль срочно выкорчевывать. Лучшего участка не нашлось, окружающие столицу безлесные пространства уже находились в чьей-либо собственности.

Челядь расчищала поляну, где были намечены места закладок буртов. Мои дворяне-пороховщики во главе с Клепиком были снабжены письменными инструкциями «на все случаи жизни».

И вот уже через несколько дней дозорные на крепостной стене Смоленска теперь каждый день наблюдали разномастную толпу, состоящую главным образом из подростков, стариков и детей. Дети, забросив лопаты на плечи, с важным видом и гордо поднятыми головами (в отличие от взрослых) направились к недавно очищенному от пней и валунов полю, в трех километрах от столицы. Эту недавно созданную рабочую артель княжич назвал Ямчужной службой.

Боярский десятник Лукьян лишь ухмылялся в усы, глядя на бравых мальчишек, на днях получивших первую зарплату, а потому прямо-таки пылающих в трудовом порыве. Облокотившись на деревянные крепостные перекрытия, он скривил нос из ворот выезжала телега, до отказа набитая навозом и еще каким-то мусором, – горожане спешили уплатить налоги ненужными никому отходами и прочими отбросами, а потом перевел взгляд на удаляющуюся «службу».

– Вот уж служба так служба! Видать, ребятки еще не разумеют, куда их княжич сосватал, – окликнул Лукьян своего сослуживца.

Фома оскалил зубы в улыбке.

– Кто-то говорит, что в таких ямах какой-то горючий порошок образуется, другие говорят про какой-то лечебный, в ямы есчо вроде что-то подливать надоть. И княжич потом этот порошок за большие деньги продавать будет! Во как!

– Ну, не знаю, думается мне, брехня это всё. Лучше слухай, что я тебе скажу! Мой сосед Николка Кривов сказывал, что в енту службу он пасынка своего отдал.

– Ха-ха-ха, – задорно засмеялся Фома, – за что ж он его так наказал?

– Говорит, что за непослушание. Прежде много раз он его побивал, уча уму-разуму, а толку все не было…

– Ну, учудили князья с этим навозом!

– Да, твоя правда. Но хоть народ повеселили.

Поднявшись с жесткого деревянного табурета, я потянулся, чтобы размять затекшие мышцы. Слюдяные оконца свет пропускали не очень охотно, а то, что творилось на улице, мог разобрать человек только с очень хорошей фантазией. Ничего, придет время, и вами вплотную займемся!

А на улице повсюду и полновластно вступала в свои права весна. Просыпающаяся природа, а вслед за нею и люди были охвачены каким-то радостным движением возвращающейся из промерзлого небытия жизни. Снег вместе с сосульками стремительно обваливался со скатов крыш, смоленские холмы зияли проплешинами жухлой прошлогодней травы. Днепр вздулся, подтапливая талой водой бревенчатые речные причалы набережных, в отдельных местах сокрушая их плывущими льдинами. Городские пустыри облюбовали прилетевшие с юга грачи. Наступала первая моя весна в этом мире!

Но мне некогда было любоваться природой. Сразу после совместной утренней тренировки (на которой отрабатывались взаимодействия в плотном строю) дворяне, обретшие с недавних пор, не без моей помощи, новое хобби – преподавание, разбрелись по двору в поисках своих учеников. Они прекрасно уяснили, что за качеством их преподавания княжич будет неустанно следить, а потому ударить в грязь лицом в глазах своего шефа никто из них не хотел. Отсюда серьезное отношение к порученному им делу. Я лишь мысленно порадовался, глядя на недовольные физиономии некоторых дворян, понуро побредших исполнять свои новые и непривычные обязанности. Сам же, оставшись лишь в компании Перемоги и нескольких дружинников, участвовавших в тренировке, направился к гончарам.

Была проблема с огнеупорным кирпичом для металлургических печей. Дело в том, что местные не знали огнеупорных глин. Самое лучшее, чем они располагали, были тугоплавкие глины. Но и их применение было исключением из правил, в основном домницы и кричные горны складывали из природных огнеупорных камней – песчаника или кремнистого сланца, связывая их вяжущим известковым веществом, а сверху обмазывали легкоплавкими глинами. Но даже эти примитивные печи часто после плавок железа нуждались в ремонте. Что уж говорить о полноценном металлургическом производстве с температурами тех же мартеновских печей в 1700°С.

Но самое обидное заключалось в том, что относительно рядом со Смоленском высокоогнеупорные шамотные глины имеются в изобилии, они подстилают на всем своем протяжении пласты местных бурых углей.

Кроме того, в самом буром угле встречается серный колчедан, состоящий наполовину из серы. А вся беда в том, что глубины залегания угля составляют от 60 до 100 метров, поэтому, по крайней мере до приезда немецкого инженера-штейгера, я решил обходиться лучшим из имеющегося – тугоплавкими керамическими глинами. Еще, правда, есть доломит – тоже прекрасный огнеупорный материал и отличная добавка в тигли, так как он содержит магний. Но, опять же, доломит залегает в пределах Ржевского удельного княжества, вышедшего из подчинения Смоленску. Ведение на чужой территории разработок полезных ископаемых будет выглядеть по меньшей мере странно, да и никто мне этого не позволит сделать. Поэтому футеровать печи изнутри придется пока кирпичами из керамических глин. Но и здесь все было не слишком хорошо.

Со слов гончаров выяснилось, что тугоплавкую керамическую глину они закупают в Дорогобуже. Добывают ее местные гончары в деревеньке Молодилово под Дорогобужем прямо по пологому склону левого берега Днепра. Но это был удельный город Ростислава Мстиславича, поэтому как-то напрямую влиять на добычу дорогобужских керамических глин я не имел никакой возможности. Оставалось надеяться лишь на добрую волю местного князя, что он существенно не задерет цены на свою глину и тем паче не введет против меня «санкции». Ведь этих тугоплавких глин при развертывании всех мною запланированных производств потребуется огромное количество.

Место, где искать легкоплавкую, но качественную керамическую глину для производства кирпича и черепицы, я знал – в Гнёздово. В будущем там возникнет промстройкомбинат, но даже сейчас там велась, по словам княжьих гончаров, добыча и кустарная выделка глины. Иных трудностей в размещении в Гнёздово кирпично-черепичных производств не предполагалось, этот город личной вотчиной князей Ростиславичей не был, подчинялся центральной власти. Глина, подходящая для кирпичей, была и поближе, в окрестностях столицы, но она, на мой взгляд, была излишне запесоченной и не годилась для выпуска высокомарочного красного кирпича.

Песчано-гравийный материал (бутовый камень) добывали за речкой Рачевкой, в карьере в районе Бабьей горы на левом берегу Днепра. Кстати, на Рачевке тоже наличествовали пригодные для кирпичного производства глины, но земли эти были в частной собственности горожан. Перекупать их пока не стоило, Гнёздово за глаза в ближайшие годы хватит.

Известняк же из известковых туфов добывали чуть ли не в черте Ильинского (Заднепровского) княжьего двора на берегу речки Городянки, а также на берегах заднепровской речки Стабны.