Бывшая в употреблении - Ульяна Громова

И я отвечала… Невозможно не ответить зову, когда сама всей душой желала пьянеть от него, быть с ним, чувствовать его, целовать, обнимать, отдаться… Мы сошли с ума, и возвращать разум не было сил, потому что тогда придется его оттолкнуть, отправить прочь, ведь он женат… не мой… не имею права… Я ведь знаю, что это разрушит его семью… как та ночь в итоге разрушила мою…

Но он остановился сам. Держал мое лицо в ладонях, смотрел в глаза, мягко касался губами губ…

— Я не могу без тебя… Катя… — прошептал едва слышно и будто самому себе.

— Ты сошел с ума… — ответила еще тише, не желая, чтобы разум возвращался.

— А ты? — вглядывался мне в глаза.

— Уходи… — словно всадила себе в сердце нож.

Но он снова целовал, на этот раз не выпуская моих губ из сладкого плена, лишая возможности дышать, протестовать, гнать его, отказываться от него. Целовал так, что под сомкнутыми веками вспыхивали звезды, тело наполнялось трепетным предвкушением, сердце колошматилось в порывах прорваться к его сердцу и осесть в его груди. Целовал бесконечно, лишая права не верить ему — он не может без меня. И он сошел с ума…

Но разве я нет?

* * *

Я не сразу отпустил ее, даже когда за моей спиной открылась дверь купе. Было уже плевать, что это может быть жена и что она увидит нас с Катей.

Но Катюша все же отпихнула меня. Мы синхронно повернулись.

— О-ля-ля… простите… — хихикнула какая-то женщина и закрыла дверь.

— Наш администратор, — с облегчением выдохнула Катюша.

— Да плевать… иди сюда… — потянул ее за плечи.

Но она откинула мою руку:

— Прекрати!

— Кать…

— Уходи!

Она шагнула ко мне вплотную, но едва я положил руки на ее плечи, чтобы снова притянуть к себе, открыла дверь и резко выпихнула меня из купе. Я врезался спиной в поручень напротив, и дверь передо мной захлопнулась. Выпрямился и уже потянулся к ручке, как услышал:

— Дим! Помоги!

Повернулся и чуть не выматерился с досады — Сабина появилась в проходе и тащила чем-то набитый пакет. Это дикое неправильное чувство, что собственная жена как никогда мешает и раздражает, вызвало диссонанс. Правильно было целовать Катю, провожать ее на гастроли и… ждать.

А Сабина… Я все еще на нее зол и дезориентирован ее поступком. Но буду ждать, пока пройдут эти дни, чтобы сводить жену в женскую консультацию и выяснить, дал бог или…

Я подошел к ней, взял тяжеленный пакет и быстро вернулся в купе, дергая дверь с полным осознанием, что благодарен жене в эту минуту за то, что дала повод снова увидеть Катю.

Она уже вскинулась вскочить с сиденья, но тут же осела и выдохнула, увидев, что за мной вошла Сабина.

— Ой, Кать! Я так рада, что поедем вместе!.. — защебетала жена звонко. — А я тут нам…

Хотелось заткнуть ей рот, потому что мешала вести с одноклассницей безмолвный диалог…

— Провожающие, просьба покинуть вагон! — громко пустила клич по коридору проводница.

Сабина оставила в покое свой пакет, из которого на столик выгружала чай, печенье, сет суши и роллов, пачку сока, фрукты, пару контейнеров с едой из привокзального ресторана…

— Дим, пойдем, провожу, — чирикнула и выскользнула вперед меня из купе.

Я оставил Катюше свой взгляд, запечатлел его на ее губах и отправил своими воздушный поцелуй. Но она лишь распахнула шире яркие красивые глаза и вскинула гордо голову.

И я прекрасно понимал ее — эта женщина не создана для обмана. Она достойна только чистой преданной любви. Настоящей.

А я женат.

* * *

Сабина злилась. Он не дал ей денег! Жалкие десять тысяч, которые сунул ей, когда попросила, чтобы купить продукты в дорогу — это все, на что она «могла рассчитывать» — он так и сказал. А еще спросил, куда она дела командировочные и куда уходит ее зарплата! Это вообще верх наглости! Приму просто трясло от злости. Из глаз слезы даже не капали, а сыпались крупным горохом от обиды, досады и унижения — она мало того что просить его должна, так еще и отчитываться?! Что он о себе возомнил?! С каких это пор он интересуется ее расходами? Неужели всему виной эти чертовы пилюли?! Но это смешно! Из-за каких-то таблеток контролировать ее?!.

Сабину просто выкручивало от негативных эмоций. А еще ударом по ее и так пошатнувшемуся женскому достоинству стало то, что он даже не поцеловал ее на прощание! Уставился куда-то за ее спину, но в окне вагона, обернувшись, прима не увидела ничего интересного, лишь соседка по купе стояла и с улыбкой о чем-то разговаривала с Виктором — ничего интересного! А Дима лишь поджал губы и, взяв жену за локти, отодвинул от себя и, бросив сухо «Увидимся», ушел, ни разу не обернувшись! И это все на глазах напыщенного урода и шантажиста главнюка! Да он теперь будет смотреть на нее — приму! — как на лужу грязи под ногами! Было бы неудивительно — после такой-то семейной сцены… Вернее, совершенно не семейной…

Сабина никак не могла понять, не могла поверить, что какие-то пилюли и ее ложь так остудили к ней мужа. Просто недоумевала. Ей даже казалось, поймай он с ней этого… гавнюка… был бы не так холоден и отстранен, будто она шавка из подворотни, навязавшая ему после случайно брошенного лакомства.

Ну нет! Она не станет терпеть такое к себе отношение! Не зря она штудировала битый день московские кастинги, выбирала свои лучшие фото, заполняла и рассылала анкеты и даже получила пару приглашений на пробы. А еще очень рассчитывала на хорошую рецензию Ильи Зарецкого, который все-таки согласился выбрать время и посмотреть их спектакль. И что его жена оказалась с Сабиной в одном купе — просто знак свыше! Зря прима разве раскошелилась на всякие вкусности в дорогу?! Она припасла и бутылочку вина, которое любит костюмерша — узнала о нем, когда его покупал в кафе ее муж. Сабина шепнула и мужу, чтобы по старому знакомству попросил одноклассницу свести ее с нужными людьми в Московской театральной тусовке, но он словно не слышал ее.

Баран! Куда он только уставился так, что жевал желваки и белел лицом, будто дико злился?! Стряхнул ее руки, как пауков с рукавов рубашки, и отчалил с перрона, даже поезд еще не просвистел! Это бесило до мушек в глазах!

Сабина стояла у окна напротив своего купе и пыталась отдышаться и взять себя в руки. Не хотелось показываться на глаза костюмерши в таком растрепанном виде и разворошенном состоянии духа. Она должна быть приветливой.