Городской тариф - Александра Маринина

Нет, не изменились. Вот она, идет под ручку с каким-товысоченным хмырем в очках, рассеянно поглядывает на игорные столы. ЗацепилаРавиля взглядом, чуть приопустила веки, мол, вижу тебя, и прошла дальше. Равильсделал еще одну ставку, машинально и бездумно: на черное. Как новичок какой-то,ей-богу. Собирался ведь поставить на 12 - любимое свое число, но посмотрел наКаменскую и отвлекся. Рулетка завертелась, крупье вбросил шарик Равильзажмурился, с ужасом понимая, что сейчас выпадет именно 12 и он долго не сможетпростить себе оплошности. Так и есть! Он сжал кулаки, до боли впившись ногтямив ладони.

- Двенадцать, красное, - объявил крупье. Значит, несудьба. И теперь уж настроение у него точно будет испорченным.

- Добрый вечер, - послышался у него за спиной негромкийголос.

Равиль скосил глаза и увидел Каменскую. Она была одна. Тоттип в очках, с которым она пришла, садился за стол, где играли в «блэк джек».

- И вам не хворать, - отозвался он. - По кофейку?

Они не спеша прошли в бар, Равиль заказал себе джин стоником, Каменская взяла кофе и стакан минералки. Взгромоздившись на неудобныйкруглый стул, он вытащил из кармана тяжелую золотую зажигалку, положил передсобой на стойку рядом с пачкой сигарет и стал нагло рассматривать Каменскую.Постарела. И выглядит плохо. Ну, не то чтобы плохо, не так, как выглядят тяжелобольные, но она уже не похожа на девчонку, какой казалась до недавнего времени.Да, видно, жизнь-то у нее - не сахар.

- Ну, чем обязан? Опять кто-то из моих проштрафился?

- Надеюсь, что нет, - улыбнулась она. - Сегодня я белаяи пушистая, ни в какие игры играть с вами не собираюсь. Мне нужна информация,причем настолько старая, что она уже ни для кого- ценности не представляет.

- Слушаю вас, - скупо обронил Равиль.

- Примерно в двухтысячном году или около того где-то заграницей был убит некий господин.

- Весьма внятно, - саркастически усмехнулся он. - Ниместа, ни времени, ни имени. Как-то на вас не похоже.

- Стараюсь быть разнообразной, чтобы вам не наскучить,- отпарировала она. - Зато известно, что здесь, в Москве, у него былалюбовница. Вот ее фотография, на обороте написано имя. Взгляните.

Она вытащила из сумочки снимок и протянула ему. Равиль взялфотографию, всмотрелся. Красивая девка. И с изюминкой. Не простая, сразу видно.Перевернул снимок, прочел надпись: Милена Погодина.

- Не встречали?

- Нет, - он покачал головой. - Точно не встречал.Нигде.

- Уверены?

- Такую я бы не забыл. Мимо этой девочки просто так непройдешь. Повезло кому-то. У нее самой спросить вы, как я понимаю, уже неможете?

- Угадали. Меня интересует, кто был ее любовником, ккакой группировке он принадлежал и за что его убили. И еще я хочу знать,оставались ли после него какие-нибудь спорные деньги и могли ли сейчаспоявиться претенденты на них.

- Где, вы говорите, его убили?

- Кажется, не то в Греции, не то на Кипре. Но это неточно, вполне может оказаться и какая-то другая страна. Я могу рассчитывать навашу помощь?

- Само собой, Анастасия Павловна. Результата не обещаю,но сделаю все, что смогу. Это все?

- Все. Не смею вас задерживать, у вас игра.

Равиль не спеша положил в карман пиджака зажигалку, сигаретыи фотографию, неловко сполз с высокого круглого стульчика и слегка поклонился:

- Желаю здравствовать.

Каменская улыбнулась в ответ краешком губ и тут жеотвернулась, подзывая бармена Вот сучка милицейская! Впрочем, грех жаловаться,настроение она ему не испортила, времени много не отняла, неприятного ничего несказала, и просьба-то у нее пустяковая. Равиль был уверен, что выполнит ее дняза два.

В течение всего заседания кафедры Настя чувствовала себяужасно виноватой. Кафедральный день - среда, сегодня пятница, и заседаниеназначили только для того, чтобы обсудить ее диссертацию, что, разумеется, немогло не вызвать у преподавателей раздражения. Пятница же! Вместо того чтобыбыстренько отчитать свои лекции, провести семинары и бегом на дачу, сиди тут ивыслушивай доклад какого-то соискателя. Скука смертная! И ладно бы ещесоискатель был «спорный», то есть такой, которого и мордой в грязь ткнуть негрех, устроить из заседания веселенький спектакль и доказать рьяномуоколонаучному сопляку, только-только получившему диплом о высшем образовании,что нельзя с кондачка сочинить малограмотный бред и выдать это за диссертацию;тогда бы хоть какое-никакое оживление можно внести. А тут что? Сорокапятилетняябаба, подполковник, двадцать лет отпахавшая в уголовном розыске. Ну понятно же,что пишет она на собственных материалах и каждое слово в работе у неевыстрадано и на своем горбу выношено. Чего тут слушать и обсуждать? Кроме того,эта баба с Петровки умудрилась напихать в свою чисто криминологическую работувсякой математики, в которой никто из членов кафедры ничего не понимает.Исключение составляет один доцент, читающий курс судебной статистики, но и онслушает соискателя без всякого интереса, а уж что об остальных говорить? Всесвоим делом заняты: кто контрольные проверяет, кто читает присланные на рецензированиематериалы, а кто и газеткой исподтишка шуршит.

Насте, конечно, было обидно, ведь она так волновалась,готовилась, несколько раз вслух читала Леше свое выступление и под егоруководством сокращала длинноты и убирала ненужные, на его взгляд, подробности.Каждый раз это стоило ей чуть ли не слез, потому что подробности эти были еймилы и дороги, ей казалось, что именно в них состоит изюминка работы, она самаих выявила и сформулировала, но Алексей с непреклонным видом настаивал насвоем:

- Пойми, Ася, это никому не нужно, это никому неинтересно, поверь мне, я за свою жизнь столько диссертаций пропустил!Докторская совсем другое дело, а кандидатские никого не волнуют. И говорить тыдолжна двадцать минут, это максимум, в противном случае тебя возненавидят,потому что все хотят побыстрее уйти домой.

И Настя послушно следовала его советам. Теперь она понимала,что Чистяков оказался прав. Впрочем, как всегда. Но, может, это и к лучшему,что никто особо не слушает? Если в ее выступлении есть слабые или спорныеместа, этого никто не заметит.

Впрочем, нет, один человек все-таки слушает ее доклад, и этопугало. Профессор Ионов. Когда за пять минут до начала заседания научныйруководитель Каменской сказал, что пригласил профессора Ионова поучаствовать вобсуждении ее диссертации, потому что Евгений Леонардович - родоначальникнаправления, кратко именуемого «криминология и математика», Настя от ужаса дарречи потеряла. Сам Ионов! Еще в университете она читала его монографии и былаединственной на курсе, кто понимал в его работах каждое слово, ведь сама-то оназакончила в свое время физико-математическую школу и сложные формулы Ионовачитала без всякого труда. Но это было так давно… Она почему-то была уверена,что ученый много лет назад почил в бозе. А он, оказывается, жив, да мало того,еще и на обсуждение пришел. И если в ее математических выкладках и основанныхна них криминологических выводах что-то не так - разгрома ей не избежать.