Общество Джейн Остен - Натали Дженнер

– Как бы там ни было, у меня для тебя небольшой сюрприз, хоть и времена сейчас не лучшие. Помнишь ту американку, что приезжала после Нового года и хотела выкупить домик эконома? Она очень милая и сегодня снова должна приехать в гости, на этот раз одна. Я не смогла отказать ей, ведь она проделала такой путь ради этой встречи. Но сегодня, боюсь, придется сказать ей о том, что едва найдется наследник, я потеряю права на имение.

Эви слушала вполуха: сквозь деревья она увидела, как по гравийной дорожке осторожно ступала женщина на невероятно высоких каблуках.

– Как странно… – пробормотала Эви. – Она так похожа на… быть этого не может…

Франсес улыбнулась и поднялась со ступенек.

– Хочешь с ней познакомиться, Эви?

Эви все еще смотрела на женщину на каблуках – высокую, стройную – и видела босую домохозяйку, в ужасе пытавшуюся запереть кухонную дверь от ломившегося в нее гитлеровца; видела полинезийскую принцессу на тропическом пляже, спасавшую британского моряка, выброшенного волнами на берег; наконец, свою любимицу – девятнадцатый век, русская графиня стоит на перроне, ее лицо в клубящемся паре и страшный скрежет колес.

Женщина, уже стоявшая у деревянных ворот, помахала им рукой, когда они вышли из рощи. Другой рукой она держалась за что-то на шее.

– Здравствуйте, мисс Франсес! – крикнула она.

– Простите, – вполголоса произнесла Эви, – но эта женщина невероятно похожа на…

Франсес похлопала ее по плечу, и они подошли к незнакомке.

– Эви, позволь представить тебе мою новую подругу: мисс Харрисон, известную тебе под именем Мими. Мими, я так рада вновь видеть вас! Это мисс Эви Стоун, она помогает мне по дому, и еще она обожает Джейн Остен, совсем как вы.

Мими протянула девушке руку, увидев в ее глазах знакомое изумление.

– Здравствуйте, Эви, приятно познакомиться. Если вы любите Джейн Остен хотя бы вполовину так же, как я, уверена, нам найдется, о чем поговорить.

Впервые в жизни Эви Стоун не нашлась, что ответить.

– Франсес, это так ужасно! Не знаю, что и сказать.

Они сидели наверху, в юго-восточном крыле, в обшитой дубовыми панелями комнате с красивой якобинской лестницей, раньше называвшейся «женской гостиной». Франсес предложила Эви выпить с ними чаю, и девушка поймала на себе грозный предупредительный взгляд Жозефины, когда та ставила серебряный поднос на круглый столик рядом с хозяйкой и ее знаменитой гостьей.

Франсес благоразумно дождалась, пока Жозефина покинет комнату, и налила Мими чаю с молоком и сахаром, как та любила («Я еще совсем дитя!» – смеялась Мими над собственной просьбой). Франсес передала ей изящную чашку с блюдцем.

– Сочувствую вам и мистеру Леонарду. Знаю, как вам хотелось купить этот коттедж.

Мими покачала головой:

– Не переживайте – мне самой было неловко от всего этого. Джек ведь чертовски… простите, он весьма настойчив. Ему почти невозможно отказать.

– Я понимаю, – согласилась Франсес. – Я бы отдала ему собственный локон, если бы он только попросил.

Сидя между ними, Эви молча слушала их и вертела головой, словно на теннисном матче.

– Что вы теперь будете делать? – спросила Мими, сделав глоток чая.

– В конце марта съедет одна из квартиранток, и с помощью Эндрю Форрестера, нашего юриста, я надеюсь поселиться там уже весной.

Мими почесала висок, совсем как в любимом фильме Эви «Отечество и слава», и та разинула рот от удивления.

– К чему спешить? До того, как стать судьей, мой отец был адвокатом по недвижимости, и я немного в этом разбираюсь – во всяком случае, в американских законах. Вас могут признать полноправной наследницей, если не появится кто-то еще, так почему не подождать? Разве мистер Форрестер не позволит вам остаться?

– Мистер Форрестер сделает для мисс Франсес все, что угодно, – послышался голосок Эви.

Женщины одновременно повернулись к ней.

– Кажется, мисс Стоун обрела дар речи, – Франсес поспешно попыталась сменить тему разговора.

– Итак, Эви, – как можно дружелюбнее улыбнулась ей Мими, чтобы та успокоилась. – Как ты познакомилась с творчеством Джейн Остен?

Эви, отщипывавшая по кусочку от лимонного пирога со своей тарелочки, поставила ее на поднос, собравшись с духом, прежде чем ответить этой крупнейшей звезде мирового кинематографа.

– Моей учительницей была Аделина Льюис – мисс Франсес ее знает. Она знает все о Джейн Остен, может цитировать ее наизусть и как-то дала мне почитать «Гордость и предубеждение». Так все и началось.

– А ты уже не учишься в школе? Сколько же тебе лет?

– Шестнадцать.

– А сколько тебе было, когда ты ушла из школы?

– Четырнадцать.

– Так рано… Скучаешь по ней?

– Ужасно, – ответила Эви, повернувшись к мисс Найт. – Я бы не сумела найти лучшей работодательницы. Мисс Франсес позволила мне пользоваться ее библиотекой, и остальным слугам тоже, а большего собрания книг вам не найти даже в Лондоне.

– У моего отца тоже была впечатляющая библиотека, хотя с этой ее, конечно же, не сравнить. Он познакомил меня с книгами Остен. Читал мне вслух по ночам. Как-то я зашла в его кабинет, а он сидел там у огня и смеялся. Мне было всего восемь или девять, и я спросила, почему он смеется, а он прочитал мне сценку, в которой Элизабет так ловко парирует все угрозы леди Кэтрин де Бэр, узнавшей о помолвке с ее племянником, мистером Дарси.

– «Действительно, это будет тяжкий удар, но супруга мистера Дарси обретет поистине невиданные возможности для того, чтобы стать счастливой, и ей будет не на что сетовать», – процитировала Эви.

– «Строптивая, своевольная девчонка!» – рассмеялась Мими, цитируя леди Кэтрин. – Да-да! Он усадил меня к себе на колени и продолжил чтение. А потом начал книгу с самого начала, снова вслух, и так он читал мне все ее книги на протяжении нескольких лет. Все, кроме «Мэнсфилд-парка». Он не понимал Фанни Прайс. Удивлялся ее покорности среди стольких негодяев.

– Должно быть, он очень ждет выхода вашего нового фильма, «Разум и чувства», – предположила Франсес.

– Не знаю.

Мими положила в чашку кусочек сахара.

– Отец застрелился, когда мне было двенадцать, – просто добавила она.

Эви и Франсес переглянулись.

– Мими, мне очень жаль. Такое невозможно пережить, – проговорила леди Найт.

– Да, вы правы. Невозможно. Тяжелее всего каждый раз спрашивать себя, могла ли я что-то сделать, чем-то помочь ему, остановить его. Не знаю, почему он так поступил, и это больнее всего. Пытаюсь просто вспоминать то время, что мы провели вместе, не думая о том, что так сильно его мучило – я ничем не смогла помочь, и до сих пор думаю об этом.