Общество Джейн Остен - Натали Дженнер

– Эндрю, не слишком ли ты безжалостен?

– По правде говоря, я думаю, что мы все слишком жалостливые. Может, в этом все дело. Помнишь, каким был ее брат, Сесил? Вся эта история со стрельбой – отцу нравилась подобная жестокость. Он ею наслаждался. Ногами всех попирал. А она шла у него на поводу. Конечно, она знала, что все это значит – и все равно позволяла помыкать собой. Даже не пыталась ему возражать – а ему только того и надо было. Он ненавидел ее за то, что она такая покорная, такая кроткая, и мучил ее еще сильнее.

– Эндрю, пока старик был жив, ему никто не смел перечить.

Эндрю поморщился и, вернувшись на свое место, передал бокал Грею.

– Думаю, ты с ней слишком суров, – продолжал тот. – Ты смотришь на все с позиции мужчины. Но для женщин все обстоит совершенно иначе. Когда мы с Франсес учились в школе, женщины не могли работать ни в банковском деле, ни в бухгалтерии – стоит ли дивиться тому, что старик Найт не доверял ей денежные дела? Кем они были, пока не грянула война? Служанками, учительницами, медсестрами, актрисами? Ты же учился в Кембридже. Женщинам там степени присваивают? Вот так – шаг в сторону, и кто знает, где окажешься.

– Дженни была сильной женщиной, Бен, ее послал тебе сам Господь, – с завистью вздохнул Эндрю. – Сейчас это необходимо, как никогда.

– Она была настоящая умница. Я многому от нее научился.

– И все же, тебе еще многому предстоит научиться. Нам обоим.

Эндрю сделал порядочный глоток виски.

– И почему мы, мужчины, такие гордые, такие упрямые? Чего мы боимся?

Доктор Грей засмеялся.

– Даже не начинай. Год и без того выдался трудный. Сперва Аделина Гровер отказывается быть моей пациенткой, а потом…

– Погоди-ка, что?

– Бывает, – пожал плечами доктор Грей.

– А она сказала, почему?

– В общем, нет.

– Вот тебе и раз. Разве здесь ты не вообще всех ведешь? Тебе с твоим-то эго должно быть очень обидно.

– Энди, спасибо тебе. Это как раз то, что я хотел услышать. Впрочем, все, что ни делается, к лучшему – она чертовски наблюдательна, и от ее глаз ничто не скроется.

– И что же в этом хорошего?

– Ты сейчас о чем?

Эндрю опустошил бокал.

– Да я ничего такого в виду не имел.

– Говоришь, как истинный юрист. Ну, так и я ничего такого не говорю о мисс Франсес.

Они смотрели друг на друга, вспоминая, как когда-то бегали за ней и другими девчонками.

– Есть что-то особенное в деревенском детстве, – наконец сказал Эндрю. – Девчонки и мальчишки все время вместе, все друг друга знают – но как понять, что ты нашел того, кого надо? Что он не играл с тобой во дворе? Помнишь, я обучал Сэмюэля Гровера?

– Точно. Я уже забыл.

– Когда его призвали, в сорок втором? Сорок третьем? Помню тот день, когда у них с Аделиной была помолвка. Он себе места не находил – столько лет этого ждал! А вот она была не так рада.

– Зачем ты говоришь об этом? – Грей невозмутимо забрал у него бокал и налил еще виски им обоим.

– Затем, что Аделина не просто так тебя уволила. Она же не первая пациентка, которая так поступает?

– Ты ошибаешься. Дело не в этом. Я уже старый.

– Ну спасибо, значит, и я тоже, – рассмеялся Эндрю.

– Почему ты вообще о ней заговорил?

– Да дело не в ней. В тебе.

Доктор почувствовал, словно его ударили в живот. Никто никогда – во всяком случае, он так считал – не мог разгадать его тайн. Мысль о том, что все, даже его школьные друзья, видят его как на ладони, ужаснула его.

– Бен, все в порядке. Я уже видел тебя таким – влюбленным по уши.

Грей смотрел на Эндрю, готовый отнекиваться, и в то же время жаждал услышать от него что-то еще.

– Так или иначе, – продолжал тот, – не думаю, что она о чем-либо догадывается. Во всяком случае, пока.

– Догадываться нечего – ничего подобного не случится.

– Бывают и исключения. И потом, почему ты так уверен? Все не так уж и невероятно – вот, например, Адам Бервик – всего на два года младше, и все крутится вокруг да около.

Доктор почувствовал, что у него начинает болеть голова.

– Как мы вообще свели весь разговор вот к этому? Да, она очень красивая. Очень красивая вдова. И я чувствую за собой странную ответственность. Наверное, это связано с тем, что она потеряла ребенка, а я был свидетелем этого кошмара и подвел их обоих.

– Да никого ты не подвел, Бен, – мягко возразил Эндрю. – Всех не спасешь, как ни старайся. Ты лучший доктор во всей округе, и ты прекрасно это знаешь.

– Выходит, Говард Уэстлейк лучше. Или так думает Аделина – теперь она наблюдается у него.

– Ах, эта старая, добрая ревность. Ну, если ты уверен, что дело только в этом…

– Не больше, чем ты насчет Франсес.

– Что ж, Бен, – с грустью вздохнул Эндрю, – тогда мне жаль нас обоих.

Чотон, Хэмпшир.

Семнадцатое января 1946 года

От Франсес не ускользнула ирония ее положения: она была не вправе распоряжаться каким-либо имуществом имения, но наконец узнала его подлинную значимость и ценность. Спустя несколько дней после открытия наследства Эви, все еще в гневе от несправедливости старика, так унизившего свою единственную дочь, призналась ей в том, чем на самом деле занималась в библиотеке последние два года.

Гуляя по липовой роще, они остановились у выкрашенной красной краской старой пастушьей хижины на колесах, напоминавшей цыганский фургон. Когда-то там хранились охотничьи припасы. Устроившись на ступеньках, Франсес взглянула на юное, сияющее лицо Эви. Как они были не похожи и как она восхищалась ею! В каждом слове, срывавшемся с ее губ, сквозила энергия и выдержка, помогавшие ей во всех начинаниях.

– А я‐то думала, что ты просто очень любишь убираться в библиотеке.

– Мисс Найт, как вы можете оставаться такой спокойной? – развела руками Эви. – Вам же придется отсюда уехать!

Франсес с грустью улыбнулась девушке.

– Эви, это сложно назвать домом, не так ли? Здесь все не так, как дома у тебя и братьев. Не так, как у большинства людей.

– Но это же так несправедливо! Зачем было так усложнять вашу жизнь? Он же знал, что вам и так непросто!

– Да, со стороны все выглядит так. Может быть, так и есть. Но у каждого из нас есть причины поступать так или иначе, и никто ничего никому не должен. Мне тоже приходилось принимать нелегкие решения, даже если казалось, что это не так.

Эви уже не была уверена в том, что Франсес говорит именно о наследии, но решила не любопытствовать. Она достаточно хорошо знала, что если мисс Найт захочет чем-то поделиться с ней, то лишь по собственной воле – все расспросы будут тщетными. В этом они были похожи друг на друга – больше, чем думали.