Убийство в доме викария - Агата Кристи

– Уж если что и переворачивает все в доме вверх дном, такэто смерть, – заметила мисс Крэм с мрачным удовлетворением. –Рассказать – не поверите, какие жуткие склоки иногда поднимаются.

– Ну, мне пора, мне пора. – Доктор Стоун тщетно пыталсяудержать в руках одновременно чемодан, большой плед и громадный зонтик.

Я бросился на помощь. Он запротестовал:

– Не беспокойтесь, не беспокойтесь. Я прекрасно справлюсьсам. Внизу мне, конечно, кто-нибудь поможет.

Но внизу не обнаружилось ни коридорного, ни «кого-нибудь»вообще. Я думаю, они угощались за счет представителей прессы. Время бежало, имы вдвоем поспешили на вокзал; доктор Стоун нес чемодан, а я – плед и зонтик.Пыхтя и отдуваясь, доктор Стоун отрывисто бросал рубленые фразы:

– Вы очень добры, неловко вас затруднять... Только бы неопоздать на поезд. Глэдис славная девушка – просто чудесная девушка –ангельский характер – боюсь, дома не все гладко, – душа детская –совершенно детская. Уверяю вас, несмотря на разницу в возрасте, у нас многообщего...

Поворачивая к вокзалу, мы увидели коттедж Лоуренса Реддинга.Он находится на отлете, рядом домов нет. Я заметил, что два щеголеватых молодыхчеловека стоят на крыльце, а два других заглядывают в окна. У прессы выдалсягорячий денек.

– Славный малый, этот молодой Реддинг, – заметил я,чтобы услышать мнение своего спутника.

Доктор в это время окончательно запыхался и едва могговорить, он бросил одно слово, которое я не расслышал.

– Опасный, – выдохнул он, когда я переспросил.

– Опасный?

– Очень опасный. Неопытные девушки – откуда им знать –попадаются на удочку, такие субъекты вечно увиваются вокруг женщин... Добра неждите.

Из этих слов я сделал вывод: единственный молодой мужчина вдеревне не остался не замеченным прекрасной Глэдис.

– Боже! – воскликнул доктор Стоун. – Мой поезд!

Мы уже были невдалеке от вокзала и сделали последний рывок.Поезд в город стоял на станции, а лондонский как раз подходил.

В дверях кассы мы столкнулись с довольно изысканным молодымчеловеком, и я узнал племянника мисс Марпл, только что прибывшего к нам. Яполагаю, что этому молодому человеку не очень нравится, когда с ним кто-тосталкивается в дверях. Он гордится своим самообладанием и невозмутимостью, апопробуйте остаться невозмутимым, когда на вас кто-то вульгарнейшим образомнатыкается в дверях. Я на ходу извинился, и мы протиснулись. Доктор Стоунвскочил на подножку, а я передал ему его вещи, и поезд, норовисто дернувшись,неохотно пополз вперед.

Я помахал ему вслед и повернулся. Рэймонд Уэст уже ушел, нонаш местный аптекарь, гордо носящий имя Херувим, тоже направлялся в деревню. Япошел с ним рядом.

– Чуть было не упустили, – заметил он. – Ну,скажите, мистер Клемент, как прошло следствие?

Я сообщил ему вердикт.

– А! Вот оно как. Так я и думал. А куда спешил доктор Стоун?

Я передал ему то, что сам слышал от доктора Стоуна.

– Еще повезло, что поспел на поезд. Хотя на нашей дорогеточности не дождешься. Говорю вам, мистер Клемент, – вопиющее безобразие!Мой поезд опоздал на десять минут. И это в субботу, когда и движения никакогонет. А в среду – нет, в четверг, – да, точно в четверг, помню, это было вдень убийства, потому что я собирался написать жалобу в правлениежелезнодорожной компании в самых сильных выражениях, – из-за убийства всеиз головы вылетело, так вот, в четверг это и было. Я был на собрании Обществафармакологов. Как вы думаете, на сколько опоздал поезд «18.50»? На полчаса.Целых полчаса! Ну, что вы на это скажете? Десять минут – это еще куда ни шло.Если поезд прибывает в семь двадцать, то домой раньше половины восьмого непопадешь. Вот я и говорю: к чему тогда называть этот поезд – «18.50»?

– Совершенно верно, – сказал я и, не желая дальшевыслушивать этот возмущенный монолог, воспользовался случаем и ускользнулпоговорить с Лоуренсом Реддингом, который как раз шел нам навстречу по другойстороне улицы.

– Очень рад вас видеть, – сказал Лоуренс. –Милости прошу ко мне.

Мы свернули к низенькой деревенской калитке, прошли подорожке к двери, которую он отпер, вынув ключ из кармана.

– Вы стали запирать дверь, – заметил я.

– Да. – Он невесело рассмеялся. – Что толкузапирать конюшню, когда коня свели, верно? Похоже на то. Знаете ли,падре, – он придержал дверь, пропуская меня вперед, – во всей этойистории есть что-то, что мне сильно не нравится. Слишком смахивает на... как быэто сказать... на семейное дело. Кто-то знал все про мой пистолет. А этозначит, что убийца – кто бы он ни был – заходил ко мне в дом, может, мы с нимдаже пили вместе.

– Это вовсе не обязательно, – возразил я. – Всядеревня Сент-Мэри-Мид может в точности знать, где вы держите свою зубную щеткуи каким порошком чистите зубы.

– А что в этом интересного?

– Не знаю, – сказал я. – Их интересует все. Стоитвам переменить крем для бритья, и это станет темой для пересудов.

– Должно быть, они просто задыхаются без новостей.

– Ваша правда. Здесь никогда не случается ничегоинтересного.

– Ну что ж. Зато теперь у них интересного с лихвой.

Я согласился.

– А кто им выбалтывает все секреты? Про крем для бритья ипрочие подробности.

– Должно быть, старая миссис Арчер.

– Старая карга? Да она вообще полоумная, я давно заметил.

– Всего лишь уловка, камуфляж для бедняков, – объяснилему я. – Они прячутся за маской идиотизма. Стоит присмотреться, иокажется, что старушка не глупее нас с вами. Кстати, она с уверенностьюутверждает, что пистолет лежал на своем месте еще в полдень в четверг. Отчегоона вдруг обрела такую уверенность?

– Хотел бы я знать!

– А как вы считаете, она правду говорит?

– Не имею ни малейшего понятия. Я же не делаю полнуюинвентаризацию своего имущества каждый божий день!

Я обвел взглядом тесную комнату. На полках и на столегромоздились самые разные вещи. Лоуренс спокойно жил среди такогоартистического беспорядка, который меня свел бы с ума, и очень скоро.

– Иногда не так-то просто отыскать нужную вещь, –сказал он, поймав мой взгляд. – А если посмотреть с другой стороны – всепод рукой, ничего не запрятано.

– Да, ничего не запрятано, – сказал я. – Может,было бы все-таки лучше, если бы пистолет был запрятан подальше.