Я взлечу - Энджи Томас

друзей Трея назвал Сонни словом, которое я отказываюсь повторять, он тут же перестал быть другом Трея. В шестнадцать брат называл токсичную маскулинность «той еще наркотой». Кое в чем он классный, да.

Трей садится на подлокотник дивана.

– Сон, да расслабься ты хоть немного. Эти тесты ведь можно пересдавать.

– Я в курсе, но будет лучше смотреться, если я сдам на отлично с первого раза.

– Не, если ты сдашь на отлично, будет офигенно смотреться, и точка, – отвечает Трей. – Ты умный, у тебя все будет нормально.

У Сонни слегка розовеют щеки. Ну точно, до сих пор влюблен.

Какое-то время за нас за всех разговаривает только телевизор. Вернее, герои сериала «Отжиг». Я честно смотрю в экран, но чувствую на себе взгляды Сонни, Малика и Трея.

– Ну что, – спрашивает брат, – так и будешь делать вид, что их тут нет?

Я закидываю в рот хлопья.

– Ага.

Трей выхватывает у меня из рук миску хлопьев. Потом – нагло и беспардонно – стаскивает мои ноги со спинки, заставляя сесть прямо.

– Требую извинений! – говорю я.

– Извинения приняты. Но твои друзья пришли к тебе, а не ко мне.

– Мы хотели собраться втроем, – говорит Малик. – Ну там, в игры поиграть, расслабиться.

– Ага, как раньше, – добавляет Сонни. Я громко хрущу хлопьями.

– Бри, ты серьезно? – спрашивает Малик. – Ты вообще с нами не разговариваешь?

Хрум-хрум.

– Извините, ребят, – говорит Трей. – Похоже, она настроена решительно.

Мой брат – воплощение зла. Почему? Потому что он опускает свою задницу рядом со мной на диван, вот только посередине пути притормаживает и испускает самый громкий и смачный пук на свете. Прямо. Мне. В лицо.

– Охренел? – визжу я, вскакивая на ноги. – Фиг с тобой, уже ухожу!

Трей, зловеще хохоча, раскладывает ноги поперек дивана.

– Это моя месть. Нечего грязные ноги в лицо совать!

Если я и пошла с Сонни и Маликом, это еще не значит, что я буду с ними разговаривать. Мы идем по тротуару и молчим. Тишину нарушает только отцовский кулон, мерно стучащий о мой свитер.

Малик нервно дергает завязки своей толстовки.

– Классные тимбы.

Первый раз их надела. Джей так и не вышла из спальни, а Трей ничего не заметил, ему слишком плевать на одежду. Ну серьезно, он носит одни и те же найки семь лет и не собирается прекращать.

– Спасибо, – бурчу я.

– Где взяла? – спрашивает Малик.

– Откуда они у тебя взялись? – уточняет Сонни.

– Извините, я не знала, что это ваше дело.

– Бри, да ладно тебе, – говорит Сонни. – Ты же понимаешь, мы ничего такого не хотели.

– Ого, какая халтура, кто ж так извиняется?

– Прости нас, пожалуйста, – говорит Малик. – Так лучше?

– Смотря за что простить.

– За то, что не поддержали, – говорит Сонни.

– И за то, что теперь все не как раньше, – добавляет Малик.

– Почему это? – Я прекрасно знаю, что он имеет в виду, но хочу, чтобы они сами это сказали.

– Мы стали мало времени проводить вместе, – признает Малик. – Но не делай вид, что это все мы виноваты. Ты тоже совсем не та, что прежде.

Я останавливаюсь. Мимо проезжает побитый «кадиллак», который старше моих дедушки с бабушкой. Миссис Карсон, его хозяйка, сигналит и машет рукой. Мы машем в ответ. Типичный Сад.

– И в чем же я не та? – уточняю я.

– Ты-рэпер – это какая-то совсем отдельная личность. Я ее не знаю, – отвечает Малик. – Ту девочку, которая вчера в инстаграме[10] вещала, точно.

Блин.

– Вы тоже это видели?

Сонни кивает.

– Угу, как и пол-интернета. Но, честно, я бы тоже разозлился… – Он разводит руками.

– Одно дело – разозлиться, другое – вот это вот, – возражает Малик. – А в школе…

– Стоп, в школе-то что не так? – спрашиваю я. – Это вам все время не до меня, потому что у вас есть кто-то еще. Если что, я не против, но притворяться, что мне не больно, не стану. А еще вы без меня сидели сталкерили Шустрого.

– Я решил, что тебе и своих проблем хватает, чтобы еще и об этом думать, – отвечает Сонни. – Мы знаем, что твоей семье сейчас непросто.

– Дело только в этом? Или вы… – Я что, правда сейчас произнесу это вслух? – Или вы меня стыдитесь?

Жесть как глаза щиплет. У меня в голове давно уже поселился тоненький голосок, который твердит, что Сонни и Малик слишком классные и популярные в Мидтауне, чтобы общаться с аутсайдером вроде меня. Они далеко пойдут и уже делают первые шаги, зачем им я, если я шагаю только к директору и обратно?

Звучит убедительно. Так убедительно, что я вполне это допускаю.

– Да что за ерунда? – почти кричит Сонни. – Бри, ты моя сестренка! Я тебя знал, еще когда ты боялась Большой Птицы!

– Ну блин, ну не бывает таких огромных птиц! Как вы не понимаете?

– Мы знали Малика, когда он целый год проходил в одной джинсовой куртке!

– Это была мегаудобная джинсовая куртка! – оправдывается Малик.

– И вы знали меня, – заключает Сонни, – когда я фанател по Джастину Биберу.

Ой, это было ужасное время. Недавно он наконец переключился на Шона Мендеса.

– Еще раз включишь при мне Baby, убью, – грожу я.

– Вот видишь? Мы прошли вместе огонь, воду и медные трубы, – говорит Сонни. – Даже великий спор о Киллмонгере как-то пережили.

Я закусываю губу. Мы переглядываемся.

– Не. Был. Он. Никаким. Антизлодеем. – Я хлопаю на каждое слово. – Самый настоящий злюка!

– Правда, что ли? – удивляется Малик. – Он хотел освободить чернокожих!

– Накия тоже хотела! – возражаю я. – Только она почему-то женщин не убивала!

– Скажи, как тебе удалось посмотреть тот флешбэк и остаться равнодушной к его великолепной заднице? – спрашивает Сонни. – Просто как?

Я цокаю языком.

– К Дора Миладже, которой он перерезал горло, я почему-то равнодушна не осталась.

– Короче, я о чем, – перебивает меня Сонни, – в жопу все разногласия. Мы всю жизнь друг друга знаем, и это у нас не отнимешь.

Он протягивает нам кулак, мы, как всю среднюю школу, стучим в него своими, хлопаем друг друга по плечу и показываем знак «виктори».

– Бам!

Бам – и помирились.

***

Ну, временно. Понимаете, однажды я буду старой и седой (но без морщин – чернокожие всегда гладенькие), и внуки попросят рассказать про моих лучших друзей. Я расскажу им, что мы с Сонни и Маликом дружили с материнской утробы, что были готовы друг за друга в огонь и в воду, что они мои братья, хоть у нас и разные родители.

А потом я расскажу, как наша дружба была разрушена из-за какой-то несчастной игры про Марио на картинге… Я сейчас швырну эту чертову приставку через всю гостиную Малика!

– Ты посмел кинуть в меня ракушкой? – визжу я.

Малик хохочет, а его Марио обгоняет моего Тоада. Йоши Сонни впереди нас обоих. Это уже третий заезд. В первом победила я, во втором Сонни, и Малик, хитрая жопа, от отчаяния решил играть грязно.

Ладно, ладно, он пользуется ракушками по назначению, но против меня-то зачем! И вообще, хочешь бросить ракушку – делай это Боузером!

– Эй, ты мешала мне проехать! – оправдывается Малик. – Марио просто выполняет свою миссию.

– Окей, забыли. – Но я еще возьму реванш. И не только в игре. Однажды он о чем-нибудь меня попросит, завтра или через десять лет, а я ему: «А помнишь, как мы играли в “Марио” и ты швырнул в меня ракушкой?»

Мелочность у меня в крови.

Но Тоад несокрушим. Малик его, конечно, повалил, но он тут же вскакивает и нагоняет Йоши.

– Кстати, в пятницу глава управления образования проведет встречу с родителями, – невзначай говорит Сонни.

Я разворачиваюсь к нему.

– Правда?

– Да! – Он подпрыгивает и машет руками. – Я! Вас! Уделал!

Снова смотрю на экран.

– В смысле? Не-е-е-ет!

На секунду отвернулась, а Йоши успел первым прийти к финишу.

Малик падает поперек дивана и хохочет до визга. Глазам своим не верю.

– Ах ты мелкий засранец!

Малик хлопает Сонни по плечу.

– Это было красиво, чел. Реально красиво.

Сонни отвешивает поклон.

– Спасибо. Но я правду сказал. – Он садится рядом со мной. – Насчет встречи в пятницу.

Я отодвигаюсь от него и, увы, оказываюсь слишком близко к Малику. Отсаживаюсь в кресло.

– Не желаю тебя слушать, гнусный читер!

– Ого, Бри, в мире столько вкусов, а ты все равно кислая, – говорит Сонни. – Это не шутки.

Малик вытряхивает из волос кошачью шерсть. Где-то бродит второй ребенок тети Шель, MC Коготь. Это его Малик так назвал, да.

– Ага, – говорит он. – А еще школа наймет на