Я взлечу - Энджи Томас

внутри, но пульс все равно подскакивает. Открываю крышку – и не могу сдержать возгласа: «Охренеть!»

Внутри новенькие тимбы. Не та потертая пара из общественного центра – совершенно новые, никем еще не ношенные.

– Если не угадал с размером, обменяю, не вопрос, – говорит Суприм, глядя, как я достаю один.

Я провожу пальцем по вытисненному на коже дереву. Глаза дико щиплет. Я месяцами пахала, чтобы накопить на них. Месяцами! Меня даже отстранили от занятий за торговлю сладостями, а я так и не накопила! Это была большая цель, я долго к ней шла и все не могла дойти. А Суприм просто берет и вручает мне новенькие тимбы, как будто это какой-то пустячок.

И сейчас я скажу невероятную вещь:

– Я не могу их принять!

– Почему?

Дедушка научил меня не брать крупных подарков, которые дарят будто бы просто так. Может оказаться, что настоящий повод их дарить тебе не понравится.

– Зачем вы мне их купили?

– Я же сказал, по случаю первого места в рейтинге.

– Но они стоят целую кучу денег…

– Целую кучу? – смеется Суприм. – Всего сто пятьдесят баксов. Я темные очки беру дороже.

– Ой.

Обалдеть. Вот бы и для меня сто пятьдесят баксов были мелочовкой. Блин, ну и дурой я сейчас, наверно, выгляжу, что назвала это кучей денег. Нищей дурой, конечно.

Мистер Би приносит мне креветки с кукурузой. Я сосредоточенно пялюсь в тарелку.

– Ничего, – говорит Суприм, – помнится, для меня это когда-то тоже была целая куча денег. Возьми их. Честное слово, никакого подвоха.

Я разглядываю свои паленые тимбы. Подошва потихоньку отрывается. Вряд ли еще хоть на месяц хватит. Даже на неделю.

– Спасибо, – бормочу я и пихаю ботинки в рюкзак.

– Пожалуйста. – Суприм поливает свою тарелку острым соусом. – Я знал, что после замеса на Ринге о тебе заговорят. Но ты, малышка, взяла и превзошла себя.

Мы с ним точно одни и те же новости смотрели?

– Заговорили, да, но говорят в основном плохое.

– Если честно, это лучший вариант из возможных. Реклама есть реклама, плевать, с какой грязью тебя смешают. В конце концов, ты же в топе Dat Cloud.

– Ага, но многие слушают меня не потому, что им нравится песня.

Ага, я совершила эту ошибку – хорошенько почитала комментарии.

– Но что будет, если теперь все начнут говорить про бунт в моей школе?

– А, так это была твоя школа?

Вот этого в новостях действительно не сказали. Наверно, по закону не имеют права.

– Ага. Кстати, они бунтовали потому, что им не понравилось, что сделали со мной.

Он кивает, как будто узнал все, что нужно.

– Наверно, это только больше внимания привлечет к песне. Люди обожают во всем винить хип-хоп. Так, наверно, проще, чем искать реальный корень зла. Зато, слушай, у тебя классная компания. Это пережили N. W. A. и Public Enemy, Тупак и Кендрик… Да блин, реально всех, кто когда-либо вставал к микрофону, чтобы что-то донести до мира, потом травили за то, как они это доносят.

– Правда?

– О да. Вы, молодежь, просто не в теме. N. W. A. после трека Fuck tha Police приходили письма из ФБР. Потом какой-то пацан подстрелил копа и слушал в машине Тупака. Власти заявили, что во всем виновата песня.

– Что за бред?

– Полный бред, – кивает Суприм. – И так было всегда. Мы говорим правду, а нас выставляют злодеями. – Он делает глоток апельсинового сока. – Поэтому тебе нужен нормальный менеджер. Чтобы контролировать шумиху и извлечь из нее выгоду.

«Нормальный менеджер». Какой откровенный наезд на тетю Пуф.

Звонит колокольчик над дверью. Суприм поднимает руку, чтобы вошедший его увидел.

К нам подходит Ди-Найс. На нем золотые цепи длиной почти с его дреды. Они с Супримом дают друг другу пять и обнимаются одной рукой.

Суприм вытягивает шею, разглядывая что-то снаружи.

– Вижу, вижу твою «бэху». – Он легонько пихает Ди-Найса локтем, тот фыркает. – Уже начал тратить бабки?

– Надо же показать всем, как надо. – Он обращается ко мне: – А вот и принцесса Сада. Наконец-то мы встретились. Респект и уважуха, красотка. – Дает мне пять и жмет руку. Иногда парни так делают. – Сперва огненный дебютный батл, теперь песня… Дала ты жару.

Сейчас будет откровение: я немножко онемела. И застыла в благоговении. Ди-Найс – легенда. Что, блин, говорить, когда тебя хвалит легенда?

– Несправедливо, что ты тогда продул Эф-Иксу.

Они с Супримом смеются.

– Ты о чем? – спрашивает Ди-Найс.

Я долго анализировала чужие батлы, прежде чем сама взошла на Ринг.

– Два года назад ты батлил с Эф-Иксом. У тебя был охрененный флоу. Меня до сих пор восхищает, как ты с ходу придумал такую рифмовку. Ты по-любому должен был победить.

– Ого, а ты за мной следишь!

– Любой эмси должен учиться у лучших, чтобы стать лучшим, – отвечаю я. – Так всегда говорила моя тет…

Сперва тимбы, теперь Ди-Найс. Меня коварно уводят у тети Пуф.

Кеды – приманка, а Ди-Найс – поплавок. Меня ловят, как дедушка каждое лето ловит жирных окуней. Мы болтаем с Ди-Найсом, а Суприм следит, заглотила я наживку или нет.

Но знаете что? Я заплыла в эти воды, вполне подозревая, что меня будут ловить. Едва получив сообщение Суприма, я поняла, что он затеял. Я знала, что тетя Пуф расстроится, даже просто узнав, что он на меня вышел. Что, если я соглашусь на его предложение, мне придется перестать с ней работать. Что, если она больше не будет моим менеджером, она, может, никогда не выберется из уличных разборок. Я знала – и все равно пришла.

Хорошая же я теперь племянница.

– Послушай, насколько я слышал, твоя тетя крутая, – говорит Суприм, – но она не справится.

Я закусываю губу.

– Суприм…

– Бри, выслушай. Перед тобой сейчас открываются уникальные возможности. Такие стечения обстоятельств, такое внимание публики выпадают нечасто. Надо пользоваться. Вот у Ди ничего такого не было, и посмотри, сколько я для него сделал. На очереди неплохой контракт для моего сына… если он совсем не обленится.

Ди-Найс смеется. Это какая-то шутка, понятная только им.

– Он так и не исправился?

Суприм делает большой глоток сока.

– В последнее время вообще собраться не может. Но это мы когда-нибудь потом отдельно обсудим.

Ди-Найс кивает.

– Бри, буду честен. Этот чел, – он показывает на Суприма, – изменил мою жизнь. Теперь я могу содержать семью.

– Реально?

– О да! Я батлил на Ринге и надеялся, что рано или поздно из этого что-то выйдет, а моя семья едва сводила концы с концами. Потом ко мне пришел Суприм, разработал план действий, и теперь мы ни в чем не нуждаемся. У нас все круто.

Круто. Одно слово, два слога.

Я буду

делать, что смогу придумать,

чтоб в семье все было круто.

Горло перехватывает, я сглатываю и говорю Суприму:

– Если я буду с вами работать, вы поможете нам больше не голодать?

– Я помогу вам ни в чем не нуждаться, – кивает он. – Даю слово, – и протягивает мне руку.

Я предаю тетю Пуф, но только ради мамы и Трея. Мы жмем друг другу руки.

– У нас скоро будут бабки! – едва не кричит Суприм. – Малышка, ты не пожалеешь, обещаю тебе. Но сперва мне надо зайти поговорить с твоей мамой. Сядем втроем и…

Если бы моя жизнь реально была сериалом, саундтреком к этой секунде был бы визг пластинки.

– Вам… вам нужно поговорить с Джей?

Суприм неловко смеется, как будто не понял какую-то шутку.

– Конечно, нужно. С этим какие-то сложности?

Миллион сложностей, сразу и не объяснишь. Я чешу в затылке.

– Боюсь, сейчас это не лучшая идея.

– Ла-адно, – медленно произносит он, давая мне время объяснить подробнее. Я ничего больше не говорю. – Но рано или поздно нам нужно будет поговорить, имей в виду.

К сожалению, я прекрасно это понимаю. Только она сразу все запретит.

Но она же иногда делает что-то, что мне не нравится, якобы для моего же блага. Теперь моя очередь. Что угодно сделаю, чтобы из ее глаз ушла грусть.

– Можно, я сама сначала с ней поговорю? – вру я Суприму.

– Договорились, – ухмыляется он. – Ну что, давай зарабатывать!

Девятнадцать

Дома все наркоманы в завязке уже разошлись, а Джей ставит в шкафчик консервы. Стол завален пакетами с едой. Я снимаю рюкзак и ставлю на пол кухни.

– Откуда у тебя столько?..

– Поставь рюкзак к себе, а то хуже будет! – бросает Джей.

Обалдеть, она смотрела совсем в другую сторону!