Ветер в ивах - Кеннет Грэм

– Жаб весело любил пожить! – орал он, пробиваясь к Главному Хорю. – Вы у меня сейчас повеселитесь!

Напомним читателям, что бойцов за правое дело было всего четверо, но обезумевшим захватчикам казалось, будто вся комната полна страшными, безжалостными фигурами, серыми, чёрными, бурыми, желтоватыми; отовсюду слышались устрашающие крики и свист дубинок. Наконец, вереща от боли и ужаса, разбойники обратились в бегство – в окна, через камин, куда угодно, только бы спастись от града ударов.

Вскоре всё было кончено. Наши герои прошлись взад и вперёд по залу, заглядывая во все углы и уже прицельно охаживая по головам всех, кто высовывался из укрытий. Ещё через пять минут голоса разгромленного вражеского воинства доносились только через разбитые окна: по газонам с позором улепётывали последние хорьки и куницы. Десятка полтора их валялось без чувств на полу. Крот быстро защёлкивал на них наручники. Барсук опёрся на палицу и вытер пот со лба.

– Крот, – сказал он, – ты показал себя лучше всех. Сбегай-ка посмотри, чем заняты твои подопечные, я имею в виду часовых-ласок. Впрочем, я думаю, что они не причинят нам нынче больших хлопот.

Крот выскочил через окошко на улицу. Остальные занялись расстановкой мебели, выбрали из развала на полу ножи, вилки, стаканы, тарелки и огляделись, чем бы поужинать.

– А пожевать-то бы не мешало, – как обычно, попросту, сказал Барсук. – Шевелись, Жаб, не стой чучелом! Мы отвоевали твой дом, а ты хоть бы сэндвич нам предложил!

Жаб был обижен на Барсука за то, что тот похвалил Крота, а не его, и ни словом не отметил его героизм. Сам-то он себя считал настоящим героем: ведь это он с боем пробился к Главному Хорю и богатырским ударом поверг его наземь! Но он послушно засновал по комнате и вместе с Крысом извлёк откуда-то ананасовый джем, холодную курицу, почти нетронутый говяжий язык и полную миску салата с крабами. Рядом в кабинете нашлись поднос с маслом, корзина печенья, сельдерей и сыр. Они хотели садиться за стол, когда, снова через окошко, в комнату вскочил Крот. Он держал связку ружей под мышкой и весело ухмылялся.

– Всё нормально, – сообщил он. – Насколько я сумел выяснить, ласки уже с вечера были слегка не в себе и нервничали, а услыхав крики, вопли и грохот в доме, часть из них сразу побросала оружие и задала стрекача. Другие держались, но, когда мимо них помчались хорьки, ласки решили, что их предали, и стали драться с хорьками, а те их отпихивали, чтобы удрать, и они толкались, кусались и царапались, и кончилось тем, что чуть ли не все свалились в реку! В общем, там никого нет. Ружья их я забрал, и вообще всё в порядке.

– Молодец, Крот! Ты заслуживаешь всяческих похвал, – ответил Барсук, прожёвывая курятину. – Теперь, пока ты ещё не сел с нами ужинать, я хочу, чтобы ты взял на себя ещё одно дело. Я бы не стал тебя беспокоить, но на тебя можно положиться, а я не про всех присутствующих могу сказать такое. Впрочем, не будь Крыс поэтом, я бы его послал. Так собери всех, кто не сбежал, нечего им валяться на полу и охать, всё равно они меня не разжалобят, поднимись с ними наверх, и пусть они вычистят, приберут и подметут в спальнях. Ты проследи, чтобы не оставалось мусора под кроватями, чтоб чистое бельё постелили, постели аккуратно заправили; ну, да тебя не надо учить. Чтобы в каждой комнате была тёплая вода в умывальнике, чистое полотенце, мыло. После этого можешь их, если захочешь, вздуть, и пусть убираются. Думаю, мы их теперь долго не увидим. А я позабочусь, чтобы тебе оставили кусок языка, он очень вкусный. Я очень доволен тобою сегодня, Крот!

Крот взял дубинку, выстроил пленных хорьков в одну шеренгу и отдал команду «Нале-во! Шагом – арш!». Скоро он вернулся один и с улыбкой доложил, что спальни готовы и всё в них сверкает, как начищенный медный шар.

– А без прощальной порки, – сказал он, – мы обошлись. Я решил, что им и так сегодня досталось, и, когда я их об этом спросил, они с радостью согласились. Они сказали, что они вообще не виноваты, что всё это устроили куницы и Главный Хорь, и если они смогут нам чем-нибудь помочь, то чтоб мы только сказали, и они явятся по первому зову. Так что я дал каждому лёгкого тумака и отправил с чёрного хода. И как они дали дёру – как наскипидаренные!

Крот подсел к столу и занялся копчёным языком. Жаб, как и подобает истинному английскому джентльмену, отбросил зависть и искренне сказал:

– Большое тебе спасибо, дорогой Крот, за всё, что ты для меня сделал, особенно что ты придумал сегодня утром.

Барсук сказал, что это слова, достойные доброго Жаба и даже его покойного отца. Они закончили ужин в атмосфере мира и полного согласия, с удобствами расположась в гостиной Жабсфорда, освобождённого ими благодаря беззаветной отваге, высокому уровню стратегического мышления и грамотному использованию военной техники (дубинок).

Наутро Жаб, по обыкновению, проспал и вышел к завтраку непозволительно поздно. На столе валялись яичная скорлупа, поджаренный, но уже остывший кусок хлеба, стоял кофейник, почти пустой. Это не ухудшило его настроения: ведь он был дома! Через балконную дверь он увидел, что Крот и Крыс сидят в плетёных креслах в саду и, видимо рассказывая друг другу смешные истории, дрыгают от хохота в воздухе короткими лапками. Барсук просматривал утреннюю газету. Когда Жаб вошёл, он молча кивнул ему. Жаб сел за стол и стал завтракать, стараясь как можно быстрей наверстать упущенное.

Барсук поднял глаза и сказал:

– Боюсь тебя огорчить, Жаб, но тебе придётся изрядно поработать, и не откладывая в долгий ящик. Надо отметить победу и устроить банкет. Все ждут этого от тебя, таков обычай.

– Хорошо, – отвечал с готовностью Жаб, – банкет так банкет. Хотя с каких пор банкеты устраиваются по утрам? Но ты ведь знаешь, мой дорогой Барсук, что я живу не для себя, а исключительно для друзей, любое их желание – закон для меня.

– Не притворяйся глупее, чем ты есть, – сердито сказал Барсук. – И не пускай пузыри в кофе, это неприлично. Банкет, разумеется, будет вечером, а ты сейчас сядешь и напишешь приглашения всем нашим друзьям на гербовой бумаге с сине-золотой надписью «Жабсфорд» в правом верхнем углу. Их надо разнести до обеда. А чтобы ты не думал, что ты один трудишься, я тоже возьму на себя часть забот и закажу стол.

– Что! – вскричал обескураженный Жаб. – В такое ясное утро, в такую прекрасную погоду, вместо того чтобы осмотреть поместье и оценить нанесённый ущерб, я должен сидеть взаперти и писать груду дурацких писем? Да я! Да мне!.. А впрочем, не сердись на меня, дорогой Барсук! Для вас я готов поступиться собственным удовольствием. Ты мне сказал – я сделаю. Иди же, Барсук, заказывай стол по своему вкусу, а после присоединись к нашим юным друзьям, прими участие в их невинном веселье, оставь труды и заботы мне. Я на алтарь дружбы и долга жертвую свой досуг.