Репортаж из морга - Мишель Сапане

Пьер часто рассказывал мне о друге с пронзительным голубым взглядом. Помимо лечения зубов своих современников, Пьер также посещает лабораторию палеоантропологии Мишеля. Он рассказывал мне о работе над зубами окаменелых останков. И прежде всего, о многолетней охоте Мишеля. Об охоте на гоминидов.

Пьер представляет нас друг другу. Мишель очень живой и быстро перешел на «ты» со всеми коллегами по университету. После нескольких общих слов палеонтолог с сияющими глазами и медленным глубоким голосом делает объявление.

– Я его нашел!

Пьер Фронти предупреждал меня. Его ученый друг заполучил исключительный объект, и мне непременно нужно его увидеть. Первый австралопитек, обнаруженный к западу от рифта[46].

Новость совсем свежая, но уже вызвала настоящий фурор в международном научном сообществе. Потому что, если принадлежность останков подтвердится, Истсайдская история получит сокрушительный удар. Осознавая торжественность момента, я не шевелюсь. Мишель Брюне пристально смотрит на меня и продолжает:

– Хочешь посмотреть?

Я киваю. Не каждый день в ресторане в Пуатье мне предлагают встречу с настоящим австралопитеком!

Мишель продлевает напряженное ожидание.

– Предупреждаю: я собираюсь показать вам оригинал. Тех, кто прикасался к нему, можно пересчитать по пальцам рук.

Интересно, чем я заслужил эту честь? Сказав это, он осторожно вытаскивает из своей коричневой кожаной сумки небольшую зеленую коробку. Это неожиданно: я представлял, что она будет больше. Должен признать, мои знания об австралопитеках равны нулю.

Мишель держит коробку как драгоценность. Он осторожно открывает крышку, и мы видим толстый слой ваты. Подняв его, Мишель открывает нечто удивительное. Я быстро понимаю, что череп далеко не в полном комплекте. Благодаря опыту работы стоматологом и судебно-медицинским экспертом, я сразу узнаю нижнюю часть нижней челюсти и все, что находится перед ней, – так называемую переднюю базилярную границу. Эта часть соответствует подбородку современного человека. Но объект перевернут: зубы, обращенные вниз, покрыты ватой и не видны. Это что-то вроде фрагмента челюсти.

– Необыкновенно, правда?

Хочется верить, раз так говорит специалист. Думаю, что для судмедэксперта, который видел и другие черепа, не так уж и впечатляюще.

Как только артефакт попадает в мои руки, я понимаю, что объект действительно исключительный.

Во-первых, вес: он слишком тяжелый для предмета, по виду напоминающего кость. Ведь это окаменелость.

Дальше – цвет. На первый взгляд, он естественного цвета кости – кремово-белого, я вижу такой при каждом вскрытии. Однако если фрагмент перевернуть, оказывается, что зубы коричневые, почти черные! Я выгляжу таким обескураженным, что Мишель чувствует, что должен дать пояснения:

– Это окаменелость. Первоначальные составляющие зубов заместились другими, атом за атомом. В этом случае – металлическими солями, которые пропитали челюсть и придали ей этот удивительный цвет.

Я продолжаю осматривать фрагмент. Зубы намного больше, чем я привык видеть в клинической практике. На фрагменте челюсти четыре премоляра, два клыка и резец. Альвеолы для двух резцов пустые. Сразу думаю: «Посмертное выпадение зубов». В последней лунке все еще находится корень сломанного резца.

Но как в этом деле замешаны стоматолог и судмедэксперт? Я как раз думаю об этом, когда ко мне обращается Мишель Брюне.

– Смотри внимательнее. Вот на эти маленькие горизонтальные выемки в зубной эмали. Это дисплазии или ветровая эрозия?

У меня нет времени ответить, поскольку вопросы следуют один за другим, чередуясь с утверждениями очевидного. И когда Мишель замолкает, к нему подключается Пьер.

– Имея зубы и хороший рентгеновский снимок, мы должны суметь определить его возраст. Сколько бы вы дали ему в человеческом возрасте?

– Вы видели кость в области резца? Она плоская, не прогнатическая, понимаете, это человек, хотя подбородка у него еще нет. Это австралопитек. Первый к западу от Африканского рифта.

– Вы знаете, что, исследуя зубы, можно определить, что он ел?

– А что насчет пола? Это мужчина или женщина? Наверное, можно определить по его клыкам.

– Очевидно, это мужчина, клык очень крепкий.

– И…

Я перестал их слушать, мой разум перенесся далеко отсюда, куда-то между чадской пустыней, которую я представляю, как умею, и неприятными диалогами со следственными судьями. Меня посещает мимолетное впечатление, что я стою перед следственным судьей, который просит меня опознать останки жертвы. Вдруг, не думая, я говорю:

– А что насчет его личности? Вы будете пытаться его идентифицировать, раз такое дело?

Мишель с удивлением смотрит на меня:

– Нет, он уже идентифицирован. Его зовут Абель.

– Абель?

– Да, это долгая история, связанная с моим другом-геологом Абелем Брюнжано, который был в моей команде и умер от тяжелой малярии. Несправедливая смерть.

Я не настаиваю на продолжении – кажется, воспоминания причиняют ему боль.

– Australopithecus bahrelghazali, Бахр-эль-газальский австралопитек – так он называется по-научному. Буквально – австралопитек Долины Газелей. А зовут его Абель.

Так что тело уже идентифицировано…

Ладно, вернемся к выемкам в зубной эмали. Теперь мне стало понятнее, зачем я здесь. Наш палеонтолог – исключительный исследователь: он открыт для всех дисциплин, для любого сотрудничества. Итак, он хочет слышать мнение еще одного стоматолога даже после того, как показал свою драгоценность другу-стоматологу!

Есть много типов, и описано множество причин. Здесь дисплазии системные – они есть на коронках всех зубов и выстроены по кругу в несколько горизонтальных полос. Не могли ли песчаные бури, с силой бросающие тысячи кварцевых зерен на все поверхности, оставить такие правильные и регулярные следы?

Почему эти аномалии интересны? Они указывают на проблемы со здоровьем в детстве, когда зачатки зубов, еще остававшихся в кости, производят эмаль. Объяснение простое: из-за проблем со здоровьем, например сильной лихорадки, формирование эмали прекращается на несколько дней, а затем возобновляется, как только проблема исчезает. Это создает своего рода рубец в виде небольших впадин в эмали, которые становятся заметными только после того, как коронка зуба начинает пробиваться из десны. Пьер уже наблюдал подобные аномалии у некоторых своих пациентов.