Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают - Владимир Величко

ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕМУ ОТЦУ ВЕЛИЧКО МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ

«В жизни есть все: смех и слезы, ананасы в шампанском и арестантская телогрейка с номером на спине, звуки органа и визг циркулярной пилы… А чем смерть хуже жизни? Разве она не содержит в себе все, что есть у жизни, поскольку в итоге отбирает у нее все это…»

А. Лаврин

Начав писать рассказы — о семье, о животных, о необыкновенных случаях, что в разное время случились с автором или автор наблюдал таковые случаи со стороны, автор умолк, задумался. Возникла идея написать о работе судебно-медицинского эксперта, но специфика самой работы сильно тормозила дело. Автор никак не мог придумать, что и как писать и в каком виде это подать. Все решил случай…

Однажды утром, только я зашел в свое районное отделение судебно-медицинской экспертизы, раздался телефонный звонок:

— Доктор, вот вам пренеприятнейшее известие: к вам едет ревизор! Вернее, не только к вам, — поправился мой начальник из областного центра, — а вообще в наше Бюро едут ревизоры!

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Бюро судебно-медицинской экспертизы едет проверять комиссия из столицы. Ну и по закону подлости из всех районных отделений выбор пал именно на мое — просто пальцем ткнули наугад, заразы. (То-то у меня копчик накануне подозрительно чесался!) Я, конечно, поскулил немного, пытаясь увернуться от такого почетного визита, но начальник очень настоятельно попросил меня не валять дурака и все привести в должный порядок: документацию, отчеты-расчеты, архивы, полы, стены и так далее. Под бурные крики «радости» моего маленького коллектива мы с энтузиазмом принялись за дело. Стали перекладывать с места на место разные нужные и не очень нужные бумажки, стирать пыль с огнетушителей и плафонов, выкидывать из архива то, что там не должно было уже находиться, как-то: отжившие свой срок бумаги и журналы, разные сломанные предметы мебели, высохший трупик мышки, треснувшие стаканы и пустые бутылки. (Сильно изумился, увидев их, — откуда столько???)

Вот там-то, среди — нет-нет, не бутылок — бумаг! — я и нашел общую тетрадь с лекциями цикла последней специализации, а в ней на последних страницах — коротенькие, почти тезисные записи о тех историях, что тогда на учебе рассказывали коллеги…

Во время любой учебы в другом городе все врачи переживают три основных периода. Первый — это знакомство с кафедрой, преподавателями, коллегами, что приехали из разных городов России. Второй — это собственно учеба, ну а также полноценный отдых от обычной, повседневной работы. И, наконец, третья часть — это когда все надоело и охота домой. В это время все, как правило, сидят по комнатам, собираясь в небольшие компании и — как бы это деликатно сказать — обложившись «учебниками и лекциями», рассказывают разные интересные случаи из своей экспертной практики, то есть ведут неторопливые беседы, «попивая чаек». Вот так и мы, группа врачей-курсантов, примерно за неделю до окончания учебного цикла засели в одной из комнат нашего общежития, чтоб как следует подготовиться к экзаменам, а если честно — просто языки почесать да дом вспомнить. Было нас человек 5–6, но на «огонек» заглядывали другие коллеги, и потихоньку в комнату набилось десятка полтора экспертов, разместившихся на стульях и кроватях — стандартной и небогатой мебели студенческого общежития. Как-то постепенно разговор свернул на рассказы о работе, и потекли рекой полноводной «сказки барона Мюнхгаузена».

Начало положил наш молодой коллега Сережа Бурков — худой, рыжий и очень подвижный парень, окончивший институт всего-то лет шесть назад. Забежав, он оглядел стол, находящееся на нем и, печально вздохнув, сказал:

— А я однажды преступление раскрыл! Менты не смогли, а я раскрыл. Хотите, расскажу?

— Ну, присаживайся, коль вошел, — ответил Миша Биттер, набулькивая ему чай в свободную кружку, — рассказывай о своих геройских поступках… а мы заценим. Все повод не учить уроки! Давай, излагай…

Серега поудобнее устроился на кровати и начал:

— Я, как вы знаете, в судебную медицину пришел через четыре года после окончания института, а до этого работал на «Скорой помощи»…

— Ты не отвлекайся, — перебил его Михаил, — нечего нам тут про разные пустяки! Давай-ка лучше о ней родимой, о судебной медицине, — веско добавил он, разливая по кружкам чай.

— Так я и говорю: убили фельдшера «Скорой помощи», зарезали. А она одна знала, где я садил в тот день картошку, и поэтому меня на поле не нашли, и следователь с опера`ми осмотрел место происшествия без эксперта. Убитую я увидел уже на следующий день, в морге. Менты со следаками не очень-то и суетились. Дело было ясное: одно колотое ранение грудной клетки с повреждением сердца, да и убийца вроде был задержан сразу же, по горячим следам. В общем, случай для эксперта не особо-то и сложный. Труп я вскрыл, по телефону сообщил следаку детали, взял все что надо на дополнительные исследования, спокойно напечатал описательную часть заключения, отложил ее в сторонку — до получения анализов — и занялся другими делами. В общем, все как обычно. — Тут Серега хитро усмехнулся, отпил из кружки и продолжил:

— Все, да не все! Через парочку дней ко мне является мрачный следователь и нехотя сообщает, что подозреваемый не «колется»: вот не сознается, гад, ни в какую и все! Ну и тут же просит меня поприсутствовать на допросе подозреваемого: может, чем и помочь смогу, может, противоречия в показаниях увижу… с экспертной точки зрения. Ехать на допрос, конечно, не хотелось, но следователь обещал проставиться, и мы поехали. По дороге он кратенько обрисовал ситуацию. Труп обнаружил племянник, что приехал к тетке на электричке. Он и вызвал милицию. А когда стали опрашивать соседей, то выяснили, что те видели, как этот сосед убитой, пропойца и скандалист местного масштаба, выходил из ее двора и по огородам пробирался в свой дом. А когда опера` пришли к нему осмотреться и поговорить, то обнаружили на одежде кровь, группа которой, как чуть позже выяснили, совпадала с группой крови убитой.

— А племяш что? — спросил Миша Биттер.

— Да племянник, по словам следователя, характеризовался положительно, не пил, учился в универе, да и точно приехал на электричке. Они тогда проверяли. И мотивов у него вроде не было.

— А у соседа были?

— Чисто бытовые разве что. Он частенько занимал у нее на бутылку, а отдавал неохотно: по полгода, бывало, тянул резину — ругались они по этому поводу часто, да и без повода зачастую. Жили как кошка с собакой — совсем не по-соседски. Да и судимый в прошлом за хулиганку с поножовщиной!

Вот, значит, все это мне и сообщил следователь. Ну а допрос ничего не дал. Подозреваемый все начисто отрицал, а коль, по его словам, не было действий, то на неточностях и вранье поймать его не получилось. И все улики были косвенные, да и тех-то — кот наплакал. В общем, после допроса следователь мрачно констатировал, что придется его выпускать под подписку о невыезде, — и Серега, сказав это, ухмыльнулся. Довольно злорадно! Потом, помолчав немного, сказал: