Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов

Николаевич Игнатьев, Екатерина Сер­геевна Моргунова и другие наши собеседники давали высо­кую оценку. Удобные, исключительно прочные, они служили долго, а некоторые годятся к работе и сегодня.

«Работали за палочки»

Когда переселенцы рассказывали об условиях своей жизни и работы в первые годы пребывания на новом месте, то чаще всего употребляли слово «не было». Не было сельскохозяйствен­ной техники, электричества, денег в кассе колхоза, мало было лошадей, практически везде не хватало работников.

Мария Тимофеевна Рыжухина прибыла в поселок Кострово в марте 1949 года.

— Через неделю, примерно, стали нас посылать на работу. Траншеи закапывали. Потом посевная началась. Пахали боль­ше на лошадях. Их нам военные передали. А сеяли вручную и удобряли вручную. Конечно, вредно, здоровье и угробили. Но работать надо было. Сколько траншей закопали! Это сейчас трактором — раз, два и все, а тогда лопатой закапывали.

Супруги Тимохины, Сергей Иванович и Антонина Вла­димировна, приехавшие в 1947 году, вспоминают, что на весь колхоз были одна машина-полуторка да семь лошадей, кото­рых поймали в лесу.

Петр Арсентьевич Вачаев приехал в 1948 году с родителя­ми из Горьковской области в Озерский район: «Вся семья по­шла работать в колхоз. Занимались тем, что каждый день лопа­тами закапывали траншеи и расчищали поля под посевы. Не­много помогала ближайшая МТС — давала иногда машины, а в основном трудились вручную».

О работе в первые годы вспоминает Владимир Иванович Васильев из поселка Садовое того же Озерского района:

— Выращивали картошку, свеклу. Убирали все это вручную и на лошадях. У немцев были повозки, или, как мы их называли, арбы. Вот на них и возили картошку, свеклу в бурты. И еще выращивали капусту. Лошадей было очень мало, да и те слабые. Всё буртовали: капусту, картошку, свеклу. Потом приезжали военные машины, грузили с буртов и увозили для воинских частей. А до работы было шесть километров. Вот и ходили мы каждый день туда и обратно по двенадцать километров. Жили в разбитых, без стекол домах.

Судя по воспоминаниям, труд колхозников оплачивался хуже, чем совхозных рабочих. Вот несколько примеров. «Рабо­тали не за деньги, а за палочки. Трудодней много, а получать нечего», — говорит Антонина Егоровна Шадрина. Михаил Александрович Горячев рассказывает об оплате труда совхоз­ных рабочих: «Наши переселенцы на день получали на каждо­го члена семьи по килограмму хлеба, а также сахар, масло». И гем не менее многие переселенцы трудились на пределе сил, стремились быстрее наладить свою жизнь.

Среди жней колхоза «29 лет Октября» Железнодорожного района развернулось упорное социалистическое соревнование за высокую выработку. Лучших результатов добились колхозницы М. Д. Новашинская, Е. М. Новашинская и А. С. Романовская. Каждая из них выжинает за день по 0,48 га ржи при норме 0,12 га, успевая при этом связать хлеб в снопы и устанавливать в бабки. Эти колхозницы зарабатывают в день 8-9 трудодней.

Калининградская правда. 1949. 27 июля

В 1948 году Антонине Егоровне Шадриной было 13 лет, и она даже гордилась, что работала наравне со взрослыми.

— Мама уже на второй день пошла дояркой, братья — пасту­хами. Мне тоже дали пятьдесят телок пасти. Выдали брезенто­вые ботинки и фуфайку.

Мария Матвеевна Кидрасова тогда тоже была молодой, она вспоминает:

— У нас в поселке Ново-Московское был клуб, медобслуживание, а все остальные бытовые услуги — в Ладушкине. Прихо­дилось ходить три километра по железной дороге. Работали в огородных бригадах. Работали много, молодые были, усталос­ти не замечали. Приходилось вязать снопы ржи. Сама я рабо­тала хорошо. Мой труд даже отмечался в областной газете.

Свое хозяйство

Тяжелый труд и ничтожная плата за него привели к тому, что крестьяне в основном рассчитывали на свое приусадебное хозяй­ство. Может быть, поэтому они все с удовлетворением отмечают, что свободной земли поначалу здесь было в достатке. «Пожалуй­ста, бери сколько хочешь. У меня двенадцать соток было под картошку, а еще огород имелся, еще немецкая смородина, кры­жовник были и еще ягода, не помню, как называется, в пупырыш­ках вся. Сладкая — ужасть! А рожь посеяли — высокая, в рост была», — вспоминает Александра Ивановна Митрофанова.

Но уже на второй год существования области всю землю взяли под строгий учет и распределили между хозяйствами. Ограничено было и частное землепользование. Нарушение ус­тановленных норм строго каралось.

Рассмотрев материал старшего землеустроителя отдела сельского хозяйства т. Бессонова, исполком райсовета установил грубое нарушение Устава сельхозартели по колхозу им. Ленина при попустительстве председателя колхоза т. Мариненкова. Так, колхозник т. Корейцев П. И. захватил колхозной земли 0,35 га, бригадир колхоза т. Мартынов — 0,15 га сверх установленной нормы.

Исполком Черняховского района решил:

1. Направить материал прокурору района для привлечения к судебной ответственности членов колхоза т. Коренцева П. и Мартынова за захват общественной земли, а председателя колхоза т. Мариненкова за непринятие мер к нарушителям Устава сельхозартели...

Из протокола заседания исполкома Черняховского районного Совета депутатов трудящихся от 9 июня 1949 года

Крестьяне остро ощущали различные ограничения. Даже на своем приусадебном участке они не были полными хозяева­ми. Это подтверждают воспоминания Ирины Васильевны Поборцевой:

— Дали нашей семье пятьдесят соток земли — хорошо, мно­го земли дали. Работали вручную. У себя на огороде сеяли просо, картошку, овощи. Держали корову, поросят, кур до десяти штук (больше не разрешали). На землю и на хозяйство была большая страховка, то есть большие налоги надо было платить. Кроме этого, надо было обязательно сдавать молоко, яйца, шерсть с овец, даже если их и не было.

Голод 1946 — 1947 годов как бы подтвердил значимость подсоб­ного хозяйства для крестьянина, помог осознать, что на заработок в колхозе или совхозе не проживешь. Особенно важна была в хозяйстве сельских жителей корова. О ней — о «кормилице» — вспо­минают почти все.