Проклятая картина Крамского - Екатерина Лесина

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Все хорошо. У тебя свои дела. У меня свои. И мы разойдемся, – миролюбиво предложил Илья, но Женька отчаянно затряс головой.

– Ты пойдешь за мной!

– Зачем мне за тобой идти?

– Н-не знаю… Ты… ты хочешь забрать ее себе!

– Кого? Картину?

– Вот! – Женька подпрыгнул. – Ты понял, да? Ты… знаешь, где она? Я ему денег дал! Он обещал, что в последний раз! Я ему денег дал, а его убили!

Вот значит, как… Нашелся дурак, который заплатил, и, судя по всему, не он один. Танька пусть и крутит хвостом, но тоже не бесплатно Генкиной помощью заручилась.

– Тебе жаль?! – взвизгнул Женька. – Да ты не п-понимаешь…

– Объясни.

Безумный-безумный разговор, да и сам Женька производит впечатление ненормального.

– Послушай, пожалуйста. Мы с Генкой не виделись двадцать лет. И да, он предлагал мне поучаствовать в очередном его проекте. Только мне эти проекты боком выходили… и я отказал. Картина… да ее не существует вовсе!

– Неправда! – Женька замахнулся, точно и вправду собирался ударить Илью. – Она есть! Я знаю, что она есть… я… ее видел!

– Где?

– Здесь. Генка ее в-выкупил…

А вот это уже интересно.

Танька была уверена, что ее приятель лишь собирался выкупить картину.

– Он… он п-привез ее… и заключение имелось… документы… Генка готовил ее к аукциону… Он обещал мне п-половину! П-половину! – Женька втянул голову в плечи и теперь говорил тихо, нервозно. – Надо было п-подождать… Немного п-подождать…

Чем дальше, тем любопытней.

– А он умер! – закончил Женька. – И что теперь?

– Не знаю.

– Это все ты виноват! Не мог его п-попозже убить.

Илья лишь руками развел. Оправдываться и доказывать, что он не убивал, не имело смысла.

– Уходи! – повторил Женька, пятясь.

– Ухожу… А ты уверен… что видел именно ту картину, которая настоящая?

Женька кивнул.

Уверен, выходит, вот только его уверенность – это пустое.

…Подделать бумаги просто.

…И картину нарисовать несложно. Нанять кого-нибудь. А потом предъявить простачку Женьке, уверенному, что вот-вот поймает синюю птицу счастья. Вот только настоящей проверки картина не выдержала бы…

…Что Генка собирался сделать?

Пожар устроить?

А что, картина погибла… Денег не вернуть.

– Сколько ты заплатил?

Как ни странно, но на этот вопрос Женька тоже ответил и довольно спокойно.

– П-пятнадцать. Т-тысяч евро… п-пришлось в долг брать.

А с Ильи только пять тысяч запросил. С Таньки… Вера… не только они… и выходит, что совладельцев у картины может быть десяток, а то и больше. Кто-то из этих совладельцев узнал, что обладает отнюдь не эксклюзивными правами.

– Уходи, – повторил Женька, он пятился к подъезду, постоянно оглядывался, но все равно наступил в лужу и с визгом отпрыгнул в сторону. – Это все из-за тебя! Если бы не ты, я бы сейчас…

В подъезд он бросился бегом, точно опасаясь, что Илья следом кинется.

Громко хлопнула дверь.

Тихо стало.

– Эй. – Илья обернулся. – Танька, ты где?

Не отозвалась.

Ушла?

Леший с ней… Надо как-то из этой истории выпутываться.

Домой Илья вернулся в препаршивейшем настроении.

Всю дорогу он пытался понять, как же поступить. Позвонить Олегу Петровичу, который любезно оставил номер телефона, правда, не на визитке, а на клочке бумаги? Рассказать о Танькином шантаже, картине… О Женьке с его страхами?

А не выйдет ли, что Илья сделает себе только хуже?

Ведь чего уж проще повесить убийство на него. Нет, два убийства, если считать Людмилу… в Генкиной квартире ее нашли.

Значит, вернулась за своими снимками.

И кого-то встретила… или этот кто-то встретил Людмилу. Не повезло.

Танька… то появляется, рассказывает какие-то сказки, то исчезает. Она не сказать чтобы особо умна, но и не дура. Тогда почему ведет себя так странно?

И Женька.

Картина эта.

Илья разложил на столе бумаги.

Копия дела. Отчеты его еженедельные. Даже ведомость, по которой он, Илья, деньги получал. Ничего, конечно, не получал, но это мелочи…

Отдельно – статья Людкина, которая уже точно не увидит свет…

Звонить Олегу Петровичу нельзя. Статья – тот же мотив. А что? Людмила пыталась шантажировать Илью, за что и была убита.

Куда ни кинь, всюду виновен.

Снимок старый.

Генка, Людмила и Вера. И теперь, после всего, становится ясно, что на том снимке показалось неправильным – выражение лица Людмилы. Нет, она улыбалась, только вот улыбка эта была какой-то наигранной, будто бы ее заставили улыбаться.

А в глазах – злость.

Вера же беззаботна… С ней так и не получилось поговорить.

Этот снимок Илья отложил в сторону. После разберется. Письмо Генки туда же… Надо бы его вообще сжечь, пока не попало в чужие руки.

И еще фотография.

С картиной.

С комнатой и картиной.

Обои… графин… зеркало, в котором что-то отражается, но что – попробуй-ка разгляди… если лупу взять… а ведь лупа имеется. Подарили как-то.

Илья вскочил.

Куда он эту лупу бросил? В стол? Нет, там карандаши, ручки… и во втором ящике всякий хлам. На полках пыль, а он верил, что домработница регулярно убирает… Лупа отыскалась в массивной миске из натурального камня, не то яшмы, не то сердолика. Один бесполезный подарок рядом с другим. Логично.

Вот только разрешение оказалось маловато.

В зеркале Илья разглядел тень человека, но и этого оказалось достаточно, чтобы загореться.

Картина?

Он найдет эту треклятую картину и докажет всем, что Генка в очередной раз построил замок для дураков, замок из воздуха и несбыточных надежд.

Отсканированный снимок, конечно, совсем не то, что цифровой, с цифровым было бы проще, особенно если бы сделан был он при нормальном разрешении. Но и здесь есть с чем работать.

Нынешняя работа была привычной и даже удовольствие доставляла.

…Первый компьютер купила тетка.

Достали по блату «Байт», который стоил, наверное, мало меньше подержанных «Жигулей». Главное, что в первые дни Илья опасался приближаться к нему.