Лорнет герцогини де Рошфор - Наталья Николаевна Александрова

взглянула на индикатор топлива и увидела, что бензина в баке осталось совсем мало.

Не дай бог, горючее кончится в лесу…

Тут, на мое счастье, я заметила справа небольшую автозаправку и свернула к ней.

Машин на заправке, кроме моей, не было.

Я вышла, подсоединила пистолет колонки к бензобаку, пошла оплатить.

Когда вернулась, около моей машины стоял бомж в жутких лохмотьях. Увидев меня, он ощерил беззубый рот и прохрипел:

– Куда это ты собралась?

– Твое какое дело?

– Такое, что не надо тебе туда ехать!

В его словах, а особенно в голосе, было что-то, отчего у меня по спине побежали ледяные мурашки.

Он подошел к машине спереди и подсунул под дворник какую-то листовку.

– Чего тебе надо? – огрызнулась я. – Денег?

Я пошарила в кармане, нашла несколько монет и сунула ему, стараясь не прикасаться.

Он, однако, скривился, бросил монеты на землю и проговорил неприязненно:

– Не надо мне твоих денег!

– А не надо – так отвали! – Я села в машину, завела мотор и хотела уже отъехать.

Но бомж вдруг достал из своих лохмотьев золотистую зажигалку и протянул руку к бензобаку. Рот его скривился, и он прохрипел:

– Не слушаешь меня? Так я сейчас тебя подпалю! Ленечка любит, когда горит! Так красиво!

– Убери зажигалку! – прошипела я. – Ты с ума сошел! Ты же сам сгоришь!

– Не говори так про Ленечку! – обиженно прохрипел бомж. – Ленечка не дурак! Ленечка ни за что не сгорит! Ленечка в огне не горит и в воде не тонет!

Я в ужасе огляделась, чтобы найти кого-то из служащих заправки и позвать на помощь, но, как назло, никого не было.

Мне показалось, что я перенеслась в страшный сон, в тяжелый ночной кошмар, когда ты совершенно бессилен в руках злобного безумного существа.

Время замедлилось.

Бомж криво ухмылялся и тянул руку с зажигалкой к бензобаку…

Вдруг у него за спиной раздалось глухое грозное рычание.

Я перевела взгляд с зажигалки…

И увидела позади бомжа двух огромных черных псов.

Они приближались к нему, скаля страшные пасти…

Бомж тут же убрал зажигалку, спрятал руки и забормотал:

– Не трогайте Ленечку! Ленечка хороший! Ленечка никого не обижает, а вот Ленечку все норовят обидеть! У Ленечки и зажигалка-то ненастоящая… не трогайте…

Я не стала дожидаться окончания этой безумной сцены, торопливо выжала сцепление и выехала на шоссе. Собаки остались позади. Они очень были похожи на тех, из моих снов. Но эти были живые, настоящие. Откуда они взялись на заправке? А, ладно, не буду отвлекаться на посторонние мысли, когда за рулем.

Постепенно успокаиваясь, я ехала километр за километром.

Наконец приятный мужской голос сообщил мне, что через сто метров нужно повернуть направо.

Я проехала сто метров и действительно увидела уходящую вправо от шоссе полузаросшую грунтовку.

Свернула на нее и ехала еще двадцать минут, подпрыгивая на ямах и рытвинах.

Моя бедная машинка всеми силами пыталась преодолеть дорогу, но все шло к тому, что ее скоро снова придется отдавать в ремонт. А вообще Виктор хоть и порядочный мерзавец, но прав в одном: ее нужно продать на запчасти.

Надо же, а ведь еще двадцать лет назад здесь был популярный ресторан, и к нему наверняка вела приличная дорога!

Быстро же она пришла в негодность!

Где-то я читала, что дороги, проложенные древними римлянами, исправно служили еще через тысячу лет после падения Рима. Умели же тогда строить…

Я прокляла все на свете, и тут дорога кончилась. Дальше вела тропа, по которой машина точно не смогла бы проехать.

Но я не сдалась.

Я заглушила мотор, вышла из машины и пошла дальше по тропе, раздвигая ветви.

Тропа углублялась в лес, становясь все хуже, почти теряясь среди густого подлеска.

Я уже хотела повернуть, но наконец тропа оборвалась. Впереди, за кустарником, был виден просвет.

Передо мной была просторная поляна, посреди которой громоздилась куча камней, в которой с трудом можно было узнать фундамент некогда фешенебельной дачи или известного ресторана…

Я вышла на поляну и обошла этот фундамент, думая, что зря потратила столько времени, зря испытывала на прочность свою многострадальную машину…

Больше здесь делать было нечего.

Я повернула обратно, но не сразу нашла знакомую тропинку.

Наконец я обнаружила ее и пошла к своей машине.

Я шла и шла, а тропинка все не кончалась.

Пришлось признать, что я ошиблась, пошла не по той тропе.

Стараясь не паниковать, я остановилась, чтобы оглядеться и сориентироваться, и тут впереди, сквозь заросли, увидела какую-то постройку.

Я снова раздвинула густые кусты – и опять оказалась на просторной поляне.

Только на этот раз посреди этой поляны возвышался дом…

Красивый двухэтажный дом с мезонином и высоким резным крыльцом.

Я замерла в волнении.

Этот дом был мне знаком – я попала в него той страшной ночью, когда убежала с дачи, куда привез меня Лешка…

Я провела в том доме несколько часов, видела сон – но потом он бесследно исчез, и больше я его не видела…

И вот он снова передо мной…

И снова, как и той ночью, по сторонам от крыльца сидели две каменные собаки с грозно ощеренными пастями…

Фантастика! Точнее, мистика! Дом ведь не игрушка, которую можно переносить с места на место. Стало быть, мне все это кажется? Значит, я схожу с ума? Ничего себе, приятная перспектива…

И тут я услышала, что из дома доносятся струящиеся, переливающиеся, волшебные звуки музыки.

Там, в этом доме, кто-то играл на рояле… нет, не на рояле, звуки были другие, как будто тронутые беспощадным временем. Ах, ну да, это, наверное, клавесин…

Зачарованная этими звуками, я поднялась на крыльцо, толкнула незапертую дверь, вошла в дом.

Звуки клавесина словно вели меня за руку из комнаты в комнату.

Вот странно – этот дом, спрятанный в лесу, дом, к которому не вела проезжая дорога, совсем не казался заброшенным. Напротив, он был удивительно уютным и красивым, обставлен старинной мебелью из красного дерева, на стенах висели картины и гравюры.

Я переходила из комнаты в комнату.

Музыка становилась все громче, все слышнее.

Наконец, я открыла последнюю дверь – и вошла в просторную, светлую, богато обставленную комнату, в дальнем конце которой стоял клавесин.

Перед этим клавесином на золоченом стуле сидел красивый юноша в серебристом камзоле и пудреном парике. Он вдохновенно играл на инструменте, не обращая внимания на окружающий мир.

Рядом с клавесином стояла весьма интересная дама в пышном старинном платье из серебристой тафты. В руке у нее был золоченый лорнет