История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

алию людей со средствами, в конце концов спор шел о том, будет ли сионистская организация поддерживать городское или сельское поселение. Сионистский бюджет выделял более 30 % своих ресурсов на сельскохозяйственные поселения по сравнению с менее 10 % на городские поселения. Это предпочтение возникло из стремления создать в Палестине новый еврейский народ, народ, близкий к земле. Но это также проистекало из желания контролировать относительно большие участки земли, которые образовали бы непрерывный массив еврейских поселений – основу суверенитета над территорией. Переселение иммигрантов в город обходилось гораздо дешевле, чем в сельскую местность. Городское поселение также сделало возможным расселение многих людей, которые не были приспособлены к физическому труду и не имели склонности менять свой образ жизни. Но с сионистской точки зрения деревня была не только романтическим образом новой реальности; она также была жизненно важным фактором в обеспечении права собственности на страну.

Эмек и развитие сельских поселений

Главным поселенческим предприятием 1920-х годов была Изреельская долина, которая вошла в мифологию палестинских поселений как Emek (Долина). Эта полоса земли, тянущаяся от прибрежной равнины до долины реки Иордан и создающая непрерывный массив с поселениями Нижней Галилеи начала XX века, была куплена сионистским земельным агентом Иехошуа Ханкином без предварительного одобрения сионистской организации. Этот акт вызвал бурные дебаты в сионистской исполнительной власти, потому что отнял большой кусок от скудного сионистского бюджета. Эмек стал местом проведения социальных и поселенческих экспериментов этого десятилетия. Именно там идеалы молодых людей, стремящихся переделать мир, столкнулись с сионистскими потребностями. На этой основе сформировался синтез социалистических и сионистских идей.

В 1920 году членами русского движения Hechalutz был основан Gedud Haʻavoda (Рабочий батальон)[93]. Превращение Gedud Haʻavoda в коммуну произошло во время дорожных работ, в лагере близ Мигдаля. Чтобы обеспечить домашние нужды рабочих после изнурительного рабочего дня, появились общая кухня, прачечная и столовая. Работа выполнялась по контракту группами рабочих, в которых сильные прикрывали слабых, а оплата распределялась поровну. Gedud Haʻavoda был без предварительного отбора открыт для любого поселенца, желающего присоединиться.

В то время, когда казалось, что в России реализуется утопия, эти молодые люди верили, что им тоже предоставляется шанс создать «Всеобщую коммуну еврейских рабочих в Палестине» без частной собственности, с одним карманом для всех. То был социализм нищеты: наблюдалась острая нехватка самого необходимого, а условия жизни были весьма суровы, но духовный подъем, который пионеры черпали из ощущения, что строят новое общество, перевешивал тоску по дому и невзгоды, с которыми они сталкивались. Чувство единения, экстаз от ночных танцев компенсировали страдания и трудности. Ури Цви Гринберг увековечил дух тех дней строками:

Помни, Боже,

Тех молодых юношей и девушек,

Что здесь без отца и матери,

Они – как армия на ратном поле.

Как меч пронзает плоть филистимлян,

Их мотыга разрезала землю,

Как колесница Мессии,

Они прошлись паровым катком…[94]

Когда в 1922 году началось заселение Эмека, Gedud Haʻavoda был привлечен к работе и основал два кибуца: Эйн-Харод и Тель-Йосеф. Кибуц был творческой идеей Шломо Лави (Левковича) из Второй алии. Левкович разработал проект «большой квуцы», напоминающий представления французского утопического социалиста Шарля Фурье. Кибуцы, возникшие во время Второй алии, Дгания и Кинерет, были основаны на личностной, почти семейной модели. Как только Дгания расширилась до нескольких десятков членов, она разделилась на Дганию-Алеф и Дганию-Бет[95]. Хотя кибуц должен был быть большой семьей, на практике чрезмерная близость оказалась обременительной и создала много трений, проявляющихся в уходе людей и разрушении отношений. Лави верил, что большая квуца позволит избежать вторжения в частную жизнь и позволит разным типам людей вписаться в нее. Он представлял кибуц из тысячи мужчин и женщин – такое количество тогда считалось умопомрачительным. Лави стремился объединить сельское хозяйство и промышленность под крышей квуцы, чтобы любой мог найти подходящую работу. Он также считал, что большие размеры позволят рационально использовать средства производства и сделают квуцу прибыльной. Крупные масштабы должны были только способствовать развитию культурной жизни. Gedud Haʻavoda взял на себя эксперимент по созданию большой квуцы.

Кибуц Бейт-Альфа был основан к востоку от Эйн-Харода и Тель-Йосефа при участии еще одной организации Третьей алии, Hashomer Hatzaʻir. В то время как Gedud Haʻavoda состоял в основном из энергичных, но необразованных людей из России, молодежь Hashomer Hatzaʻir была из Галиции и Польши. Они происходили из верхнего среднего класса, имели высшее образование и были приверженцами анархистских доктрин и психоанализа Фрейда. В свои первые годы в Палестине они много времени посвятили самоанализу и поиску смысла жизни. Поселение на земле Бейт-Альфа, а затем в кибуцах Мерхавия и Мишмар-ха-Эмек было частью их взросления после подросткового возраста и адаптации к жизни в Палестине. Они считали, что предварительная идеологическая обработка – необходимое условие для членства в кибуце, и придерживались политики выборочного приема. В Эмеке было основано еще несколько кибуцев; как и кибуцы Hashomer Hatzaʻir, они были своего рода компромиссом между узкими рамками «маленькой квуцы», такой как Дгания, и «большой квуцы», такой как Эйн-Харод или Тель-Йосеф.

В Западном Эмеке земля была выделена для другой формы поселения, инициированной группой ветеранов Второй алии, покинувших Дганию. Они выступали против образа жизни кибуца, который, по их мнению, подрывал как естественную семью, так и интимные отношения между фермерами и их землей, отношения, основанные на семейном землевладении. Они были основателями первого мошава, Нахалаля, целью которого было создание группы мелких землевладельцев, укорененных на наделах, которые будут обрабатываться семьей. Нахалаль был основан на принципе взаимопомощи между членами и на совместной реализации продукции. Его дома были построены по кругу, близко друг к другу, с полями за каждым домом. Этот принцип создавал физическую близость между семьями и сохранял дух сообщества, члены которого несли ответственность друг перед другом.

Все формы сельскохозяйственного поселения в Эмеке основывались на уроке, усвоенном Второй алией: как уберечь фермеров от соблазна использовать наемный труд, открывавший возможности для арабской рабочей силы. Сионистский характер поселений определялся общинной властью и землевладением, а также полным запретом наемного труда. В 1920-е годы мошав считался идеологическим пределом рабочего поселения, за которым, как утверждал Бен-Гурион, лежал капитализм.

Gedud Haʻavoda и Hashomer Hatzaʻir были сионистскими молодежными организациями, стремившимися к новаторским начинаниям и социалистическим идеалам. Инновационные формы расселения в Эмеке позволили им почувствовать, что они участвуют в строительстве нового мира. В начале 1920-х годов они верили, что их идеализм придаст сионистской затее социалистический характер,