Записки неримского папы - Олег Батлук

Около метро парни в камуфляже и синих беретах под гитары, подключенные к допотопному усилителю, затянули «расплескалась синева, расплескалась».

Аншлага нет, только мы с Артемом. Полпесни отыграло, и я поволок сыночка домой. Решил, хватит ему пока казарменной лирики. А мелкий давай сопротивляться. И «не», и «ни», и грозное рычание – у него уже богатый словарный запас. Отпихивает меня ручкой, мол, не мельтеши, военная кафедра, дай с пацанами постоять.

И раскачивается перед ними в такт трем аккордам, и руки вверх вскидывает. Артем у меня вообще такой персонаж индийского кино, может под пылесос танцевать.

А на нем легкая синяя шапочка, тон в тон с их беретами, на которую жена по периметру нашила крохотные детские машинки.

Более гламурного десантника доблестные ВДВ еще не видели.

У Артема весьма оригинальная манера бегать.

Он бежит вперед, а смотрит назад. Суставы у него новенькие, незашлакованные, поэтому его голова может поворачиваться почти на 180 градусов.

Артем сморит назад и улыбается. А бежит при этом довольно быстро.

Такая техника бега часто приводит к авариям. Малыш налетит то на столб, то на забор, то на другого малыша. Но себе все равно не изменяет.

Артем – это такой веселый танк. Единственный во всей армии, который ездит исключительно с башней назад.

Мы с женой устроили у нас дома званый прием.

Мы планировали представить Артема расширенной коллегии родственников, включая дальних. Ответственное, в чем-то отчетное мероприятие.

Когда все гости уже прибыли, Артем еще спал в соседней комнате. Родственники приглушенно беседовали, покашливали. Атмосфера была как в Большом театре перед премьерой.

Внезапно дверь комнаты распахнулась и появился Артем. Сильно заспанный, личико все слиплось, как пластилиновый комок.

Одним полуоткрывшимся глазом сынок разглядел скопление народа. Но оно Артема не смутило, судя по его дальнейшим действиям.

Артем схватился за ближайший стул и начал стаскивать с себя колготки.

«Что он делает?» – пробормотала жена.

«Не знаю», – пробормотал я в ответ.

Артем кое-как стянул с себя колготки и принялся за памперс.

Собравшиеся молча наблюдали за этим перформансом, не дыша.

Сынок наконец стянул с себя и памперс, бросил его на пол, обвел торжествующим взглядом аудиторию и ушел обратно в комнату.

«Неуклюжий стриптизер», – чертыхнулся я про себя, судорожно придумывая объяснение для родственников.

У нас с Артемом сложилась семейная традиция. Где бы мы с ним ни находились, как бы себя ни чувствовали и чем бы ни занимались, мы бежим к телевизору танцевать под титульную песню мультсериала «Приключения Тайо».

Однажды получилось совсем несуразно. Песня заиграла в тот момент, когда мы оба были не в идеальном положении: я переодевался в ванной, а сыну меняли подгузник. В результате я приковылял из ванной, волоча за собой недонадетую брючину, а малыш прискакал из спальни голышом с памперсом в руках, вырвавшись от жены. И в таком виде мы с Артемом начали синхронно раскачиваться в нашем зомби-танце.

И все бы ничего, но только это происходило на глазах моих изумленных родителей, которые в тот день пришли к нам в гости.

Задолго до того, как Артем научился ходить, я с предвкушением ждал этого момента.

Потому что я не раз наблюдал, насколько точно мальчики копируют походки своих отцов.

Как будто отцам и детям вставляли одинаковые ножки в одинаковые попки на одной и той же фабрике.

И вот Артем пошел. И моя теория с грохотом рухнула.

Что у меня за походка? Интеллигентная, немножко семенящая, даже слегка извиняющаяся, ненавязчивая, деликатная, практически на мысочках. Прелесть, а не походка!

А этот что изображает? Который Артем. Это же элементарно неприлично.

Артем не идет, а прет. Широко расставляя ноги, как пьяный боцман на набережной, заметно сгибая их в коленях и приседая при каждом шаге, как замоскворецкая шпана. В лихие девяностые у нас «на районе» гопники такой походкой приближались к нам, чтобы обуть. Не в смысле – обуть и одеть и еще накормить, а ровно наоборот. В смысле – «обуть», обокрасть.

Откуда это в сыночке? Неужели от того, что во время беременности мы с женой пересматривали «Бандитский Петербург»?

И, главное, как с такой походкой я поведу его в консерваторию? Там же старушки-билетерши навсегда заиками останутся…

Наконец-то определилась будущая профессия Артема – репортер криминальной хроники. Последнее время сынок фанатеет от рассказов про разные происшествия с собой. Уже неделю на вершине топ-чартов – леденящая кровь история про падение Артема в ванной. По правде сказать, так себе падение. Ни разу ни 6:0 по шкале фигурного катания. Ничего экстраординарного. Артем банально поскользнулся и не упал даже, а скорее оступился. Приземлился на четыре лапы, как кошка, об пол ничем не ударился. Ну, всплакнул немножко, не от боли, а больше от вероломности бытия и своей метафизической неуклюжести.

Однако в моей реконструкции этого события бытовуху сильно накренило в эпос. В моей истории, которую я раз по десять на дню пересказывал малышу, Артем влетел в ванную на бешеной скорости, ударился о косяк плечом (Артем утвердительно кивает, трогает себя за плечо, морщится), потом поскользнулся на огро-о-о-омной (Артем разводит руки в стороны, показывая размер) луже на полу, обе ноги Артема одновременно взлетели вверх (Артем энергично пытается это изобразить, я удерживаю), Артем ударился головой о раковину (!) (глаза Артема загораются, он хлопает себя одной ладошкой по голове справа), после о батарею (!!) (Артем хлопает себя другой ладошкой по голове слева) и еще об унитаз (!!!) (у нас совмещенный санузел; ладошки у Артема кончились, и он взамен страшно зажмуривается). И вот Артем падает на пол! – торжественно заканчиваю я описание этого Цирка дю Солей. Сынок стоит абсолютно счастливый и активно кивает в подтверждение подлинности моих слов.

Я вот думаю, только бы посторонние этих наших историй случайно не подслушали. А то меня сразу привлекут за жестокое обращение с детьми.

Дедушка у Артема – крупный мужчина. Артем относится к нему с уважением, прямо пропорциональным его габаритам.

Однажды наблюдал живописное. Дедушка немного забылся и самозабвенно зевнул. Зевал долго, я бы со своим восторженным пером сказал – несколько минут, но, конечно, меньше.