Блейз Уиндхем - Бертрис Смолл

— Несомненно, — успокаивал жену лордРоберт, — Блейз не стала бы приглашать нас всех, если бы знала, что в домене хватит места. Что же касается леди Кингсли, я убежден, ей сразу понравитсяБлайт.

Но Розмари Морган по-прежнему тревожилась.Однако едва она заметила вдалеке силуэт Риверс-Эджа, ее хорошенькие губкиизумленно приоткрылись.

— Да ведь это дворец! — выдохнулаона, ибо хотя никогда и не видела дворцов, не сомневалась: они должны выглядетьтак же величественно, как этот дом.

— Да нет, просто богатый дом, —отозвался ее муж. В жизни он повидал больше, чем его жена, но, хотя и неподавал виду, сейчас он тоже был потрясен этим великолепным строением, котороестало домом его дочери.

Экипажи, в которых разместились лорд Морган,его семейство и слуги, скатились вниз с холма через деревню и вскоре въехали напросторный двор Риверс-Эджа. Пока Морганы и их челядь выбирались из экипажей,Блейз и Эдмунд радостно приветствовали их, выбежав из дома при первом же стукеколес. С такой же быстротой они потащили гостей в дом, где в комнатах жаркопылали камины.

— Мы пригласили только своихродственников или будущих родственников, — извинился Эдмунд. —Надеюсь, праздник не покажется вам скучным, леди Морган.

— Нет, милорд, больше всего я люблюобщество родных, — отозвалась Розмари Морган, быстрым взглядом окидываяшеренгу из двадцати слуг, выстроившихся в большом зале.

Блейз ждала прибытия сестер, прежде чем начатьукрашать дом, и потому на следующее утро, когда мужчины отправились охотитьсяна кабана, женщины принялись готовить гирлянды. Вернувшись вечером с пустымируками, мужчины обнаружили, что женщины провели день не без пользы. Риверс-Эджбыл увешан гирляндами вечнозеленых растений — остролиста, самшита и лавра.Комнаты наполнял сладковатый сосновый аромат, повсюду были приготовленырождественские свечи — подобие вифлеемской звезды. Свечами были уставлены всестолы в доме.

Энтони Уиндхем был единодушно избран ЛордомБеспорядком, и он тут же предложил игру в жмурки. Даже Блейз присоединилась кигре по совету супруга и вскоре веселилась не меньше самых младших из гостей.Дилайт намеренно попалась Энтони, и на вопрос, какой фант она согласна отдать,смело ответила: «Поцелуй!» Узнав свою жертву по размерам и голосу. Тони вовремяповернул голову, и, к вящему разочарованию Дилайт, она лишь скользнула губамипо его щеке, что, разумеется, не входило в ее планы. Но прежде чем она сумелавозразить, ей завязали глаза и поручили водить в игре.

Двадцать первого декабря, в день святогоапостола Фомы, гостей поместья развлекали дети из девяти деревень Лэнгфорда,пришедшие петь здравицу в большой зал Риверс-Эджа. Тонкие юные голоса повторялистроки здравицы, обращаясь к хозяину, хозяйке и их гостям. Каждый из певцов былвознагражден серебряным пенни, и лорд Роберт с женой восхитились щедростьюзятя.

Двадцать третьего декабря охота джентльменовнаконец увенчалась успехом, и громадный кабан с безобразными кривыми клыкамибыл доставлен домой подвешенным на двух шестах. Маленький Гевин Морган,которому вскоре должно было исполниться шесть, гордо ехал впереди охотников,торжествующе трубя в охотничий рожок. Он впервые побывал на охоте со взрослыми,и всю последующую ночь не мог заснуть от возбуждения.

Двадцать четвертого декабря святочное поленобыло вырублено из ствола поваленного ясеня, доставлено в зал поместья иположено в большом камине. Все домочадцы — от последней судомойки до самогоэрла — подталкивали и пропихивали полено в камин, пока оно не улеглось напредназначенное ему место, что всеми было сочтено хорошим признаком.

Долг призывал Блейз, как хозяйку Риверс-Эджа,зажечь святочное полено. По обычаю каждый год полено зажигали от горящей лучиныиз полена, сожженного в прошлом году.

Весь год лучина покоилась под кроватью хозяйкидома.

Поскольку в прошлом году Эдмунд Уиндхем непраздновал Рождество, пребывая в трауре после смерти жены, то теперь Блейзподали лучину из последнего святочного полена Кэтрин Уиндхем. Глаза супруговвстретились, когда Блейз поднесла пылающую лучину к сухому полену, и почему-тоей показалось, что благодаря этому простому поступку она по-настоящему сталаженой Эдмунда, графиней Лэнгфорд. Кэтрин Уиндхем, душа которой ныне упокоиласьна небесах, осталась только в воспоминаниях.

А потом все долго пели и смеялись. Святочноеполено горело ярко-золотым пламенем в огромном камине зала, все пили эль иподнимали тосты за веселое Рождество. С галереи для музыкантов неслисьбравурные звуки. К горячей рождественской сладкой каше на молоке с корицейподавались святочные лепешки. Особенно порадовались такому угощению слуги,которым нечасто доводилось лакомиться сахаром.

Незадолго до полуночи гости отправились вцерковь святого Михаила и добрались до нее через час, когда на колокольнецеркви, как и по всей Англии, колокола вызванивали славу Рождеству. Онивосхваляли не только рождение Христа, но и появление христианства, возвещенноеэтим рождением. Выйдя из экипажей, эрл, его родные и гости ступили в церковь,чтобы выслушать первую из рождественских служб.

Ночь выдалась темной и тихой. Звезды высоко внебе казались такими же блестящими и огромными, как в ту самую ночь, когдародился Спаситель. Из церкви святого Михаила неслись чистые голоса певчих,вознося песнопения к небесам:

— Venite adoremus, Dominum! Приидите,Господу поклонимся!

— Gloria! Gloria in excelsis Deo! Слава!Слава Господу Всевышнему!

Внутри церкви негде было и яблоку упасть —решительно все, от дряхлых стариков до детей, едва научившихся ходить,собрались сюда из окрестных деревень и ферм Майклсчерча и Уэйтона, чтобывыстоять рождественскую службу вместе с эрлом и прекрасной графиней. Блейз неверилось, что она может испытать большее счастье, чем в этот миг, когда онастояла, сжимая руку мужа, окруженная близкими и родными. Еще только однособытие могло превратить ее жизнь в сущий рай — рождение ребенка. «Только быэто случилось в будущем году, — молилась она. — О Господи, дай мне наследующее Рождество стоять в твоей церкви, держа на руках ребенка!»

Вернувшись домой, она позаботилась о том,чтобы поудобнее устроить всех гостей, прежде чем сама отправилась в спальню.

— Я уже отослала Геарту спать, —объяснила она Эдмунду. — И вам придется стать моей горничной, милорд.

— Более приятных занятий просто небывает, дорогая, — отозвался ее муж, распуская шнуровку на спине Блейз.Расправив осыпанный драгоценными камнями лиф, он просунул ладони под кофточкувпереди, подхватив грудь. Дразняще лаская большими пальцами ее соски, Эдмундусмехался, чувствуя, как нежная плоть затвердевает под его прикосновениями.Груди Блейз налились и затвердели, пока он покрывал поцелуями ее округлое плечои шею.