Вторая жена - Луиза Мэй

Докторша уже стоит рядом с гинекологическим креслом и накрывает его белой пеленкой.

– Да, – говорит она, – я только вашу блузку приподниму, если вы не против. – Прежде чем положить ладони на живот Сандрине, она растирает их, объясняя: – У меня всегда очень холодные руки.

И Сандрина успокаивается. Она всю жизнь ненавидела врачей, еще до того старика, который щупал ее грудь во время насморка; она боялась показать свое тело и услышать нелестные, оскорбительные суждения. Но эта милая темнокожая женщина обо всем предупреждает, спрашивает разрешения, ощупывает мягко, и Сандрина спокойно лежит, вместо того чтобы сжаться или дергаться, как она обычно делает, когда до нее дотрагиваются.

– Ну что же, все очень спокойно, – говорит докторша и указывает на постер с картинками. – Зародыш внутри вас сейчас такой. – Сандрина видит: совсем крошка, червячок. – На данный момент, по моему мнению, ничего тревожного не происходит. Но я все же назначу вам дополнительные анализы, вы не возражаете? Проверим сахар, железо, всего ли хватает. И еще надо запланировать первое УЗИ. Вы будете приходить ко мне, и мы шаг за шагом будем делать все что нужно.

Сандрина вздыхает с облегчением, поняв, что осмотр закончен и у нее нет ничего страшного. Но тут ее пронзает новая тревога: цена. Ее прежний гинеколог обходился очень дорого – ее муж настаивал, чтобы она ходила к дорогим врачам, в клинику для богатых, пусть все видят, что он может о ней позаботиться. Вдруг и эта докторша стоит столько же, а ходить к ней придется раз в неделю? В холле она не подумала справиться, сколько стоит консультация, и ее бросает в пот: только бы хватило наличных.

Пока она застегивает брюки и утягивает живот, гинеколог говорит:

– В первые месяцы это нормально – чувствовать усталость, но надо себя щадить. Тело само потребует все, что ему нужно, вы только прислушивайтесь к себе хоть немного, договорились?

Наконец она объявляет цену, совсем небольшую, в раз пять-семь меньше, чем у врача с ледяными руками и ледяным взглядом, и Сандрина тихо смеется с облегчением.

Докторша удивляется, спрашивает:

– Что смешного?

– Нет-нет, ничего, просто мой партнер настаивал, чтобы я ходила к врачу, у которого консультация стоит сто двадцать евро, и я… я боялась, что…

На этот раз смеется докторша:

– Нет, это не про нас, у нас тарифы по медицинской страховке… Вы дадите мне свою карточку?

Сандрина смущается:

– Извините, я забыла ее.

– Что ж, тогда оплату отложим; надо будет подписать бумагу, и все… Но это выйдет немного дороже.

Сандрина пожимает плечами: все равно получается недорого, и это не портит ей настроения.

Гинеколог распечатывает назначения, что занимает чуть больше времени, чем обычно, потому что в принтере закончилась бумага. Заполняя лоток, она говорит как бы невзначай:

– Знаете, наблюдаться у одного и того же врача – это очень важно. Необходимо следить за ходом беременности, у вас наверняка будет множество вопросов, приступы страха, волнения… Если вы хотите, чтобы я вас наблюдала, то надо, чтобы вы мне доверились. – Она смотрит Сандрине прямо в глаза и очень ласково спрашивает: – Вы мне доверитесь?

Но Сандрина глаза отводит. О, как она понимает Матиаса, который боится вопросов в лоб и таких вот прямых взглядов; она смотрит на руки женщины – крупные, сильные, с овальными ногтями приятного сливочного оттенка.

Наконец она говорит:

– Да, конечно, – надеясь, что докторша не станет больше ни о чем спрашивать.

Он не возвращается домой в положенное время, и Сандрина беспокоится. Женщина из полиции приезжает, как обычно, а вот его машины нет. Потом приходит СМС-сообщение: он ужинает с Кристианом, и Сандрина предлагает Матиасу съесть еще один тост с сыром и ветчиной. Побывав в духовке второй раз, хлеб немного подсыхает, но Матиас ест с аппетитом. Потом они устраиваются перед телевизором, как дети-заговорщики, и случайно натыкаются на повтор заинтересовавшего их документального фильма от прошлой субботы; они наблюдают, как казуары пробираются сквозь мокрые заросли. Матиас доволен, а раз Матиас доволен, то и Сандрина тоже. Завтра у него в школе нет занятий, и они досматривают фильм до конца, затем вместе идут наверх, вместе чистят зубы и соревнуются, у кого больше пены.

Сандрина укрывает его одеялом, и он спрашивает:

– Завтра моя мама опять придет?

– Да, – говорит Сандрина, пытаясь справиться с уколом ревности, который она чувствует всякий раз, когда Матиас произносит слово «мама».

– Мама вспомнит что-то еще? Что-то новое? – опять спрашивает ребенок, и, разумеется, он хочет услышать, что она вспомнит его.

– Знаешь, Матиас, – говорит Сандрина, – врачи сказали, что надо набраться терпения, но есть еще кое-что, что ты никогда не должен упускать из виду: твоя мама вернулась, потому что ей сказали, что у нее был ребенок. Она вернулась ради тебя.

Это успокаивает малыша, и он улыбается во весь рот, перед тем как свернуться калачиком под одеялом.

Сандрина оставляет его дверь приоткрытой и бредет по коридору с телефоном в руке: новых эсэмэсок нет, хотя уже поздно. Нет, конечно, такое и раньше случалось, иногда он задерживался на работе допоздна, иногда засиживался с приятелями, когда у него теннис и обед в ресторане, но все-таки вечера он любит проводить дома, с ними.

Она заходит в комнату с полками, где первая жена хранила свои книги и занималась шитьем. Сандрина заняла часть полок, но ей так и не удалось сделать эту комнату своей. Иногда ее охватывает дрожь, когда она заходит, – ей чудится легкое дуновение на затылке, хотя она не верит в призраков… Что за глупости, какие призраки, ведь Каролина не умерла.

В окно видно, что на другой стороне улицы стоит полицейская машина. Что же ей нужно, этой женщине? – думает Сандрина. Неужели у нее нет своей жизни? Потом она говорит себе, что, может быть, у этой женщины есть дети, а она сидит здесь, вместо того чтобы быть с ними.

Она обходит комнату. Рядом со столом, на котором стоит швейная машинка, пристроилась высокая плетеная корзина без ручки и без крышки, в ней лежат отрезы ткани и всякие лоскуты. Сама она шить не умеет, но с подачи мужа оставила все это – вдруг когда-нибудь займется шитьем? А что, если найти лоскуток с каким-нибудь веселеньким рисунком и сшить что-нибудь совсем простенькое, слюнявчик, например, а потом показать ему и объявить о будущем ребенке? Да, это будет здорово, отличная идея.

Сандрина хочет поднять корзину на стол, но та весит гораздо больше, чем она предполагала, а доктор запретила ей носить тяжести. Она садится на пол и