За Пророчицу и веру - Марик Лернер

– Он, – согласился Миттон. – Эй, ты куда? – спросил, когда она, не доев, поднялась.

– Взрослым считается достигший определенного возраста или убивший, так?

– Ну? – Он не понял вопроса.

– Я хочу пройти «очищение», – решительно заявила Копуша.

Ребята молча переглянулись и разом поднялись. Из всех пяти только один прошел обряд, и сейчас они недоумевали, почему такая замечательная идея не пришла в голову им.

– Ты уверена? – спросил священник, выслушав сбивчивую просьбу.

– Не для того иду с легионом, чтоб обогатиться, – сказала она. – У родителей хватит обеспечить еще десяток детей и их внуков. Мы несем веру, и странно не быть одним из общины. Это мой выбор!

– И наш тоже, – сказал из-за ее спины Лукен.

Остальные закивали.

– Вы хорошо подумали?

– Как могло быть иначе? – удивилась Копуша.

– Отдавший жизнь за веру получает полное отпущение грехов и шанс на новое рождение, – снова встрял Лукен. – Обидно было б погибнуть за Единого и не попасть к Его престолу.

– А экзамен на знание грехов, правил поведения и молитв когда проходить станем? – с ехидцей поинтересовался Секст. – С утра или в ближайший выходной?

Ожидавшие решения дружно выдохнули. Похоже, все отодвигалось на неопределенное время.

– И все же столь важные решения положено исполнять, – сказал Юлий, выдержав заметную паузу. – Не надейтесь, не позволю увильнуть от проверки, какими б героями себя ни показали, после окончания сражения. Наказание за незнание будет суровым!

– Мы готовы! – почти хором вскричали все.

– Найдите большую бочку и заполните ее водой. Быстро!

Бассейна здесь не имелось, нырять на обряде в питьевую цистерну никто б не позволил, и требование прекрасно понятно. Поэтому моментально помчались в обоз. Найти нужное достаточно просто. Совершенно одинаковыми, согласно новому Кодексу, включающему меры объема, длины, веса и много чего другого, делаются бочки. Вот заполнить их заняло некоторое время. Четыре стандартные для вина составляют тонну, то есть единицу измерения, используемую для грузов на корабле. Немалое количество воды требовалось притащить в ведрах.

Когда дело подходило к концу, вокруг уже собралось немало легионеров. Сначала они просто интересовались, что происходит, затем принялись одобрительно поддерживать возгласами и даже помогать, таская ведра. В легионе не было иноверцев, принятие новых членов всегда праздник.

– Нагими мы приходим в этот мир, – сказал Юлий, когда Копуша, раздевшись, нырнула в воду через бортик. – Прошлое остается позади. – И жесткая рука нажала, заставляя погрузиться с головой.

– Смыв прежнее, возрождается сызнова чистым! – провозгласил священник.

– Я принимаю веру, слово через Пророчицу, данную Богом, и правила общины!

Теперь можно было вылезти и одеться, но как раз на середине натягивания рубахи упали крупные капли. А когда надела сапоги, пошел уже настоящий ливень.

– Пей! – сказал Юлий, протягивая кружку с бренди.

К счастью, налил он туда не особо много, а то на ее возраст полная не рассчитана.

– Кроме Ylim, нет иных богов, – произнесла, ощущая, как в животе растекается тепло от алкоголя.

– Отныне тебя зовут Мира! – торжественно заявил Юлий под лязг клинков. Это приветствовали нового товарища легионеры, стуча по саблям обнаженными кинжалами.

Еще до обряда он тихо спросил, какое имя Копуша предпочитает. И она назвала свое домашнее – Владмира. Зачем скрывать, теперь уже никто не сможет сглазить. Правоверные под защитой Единого.

– Полным именем никто не станет окликать, – буркнул Юлий, – на наш слух непривычно. Влада – это излишне претенциозно, если ты меня понимаешь.

Она оторопело кивнула, впервые поняв, что он может и не знать, кто ее отец. Происхождение никогда не было сознательной тайной, однако даже в легионе о том ведали немногие. Скорее для ее удобства, чтоб не лезли без причины. Все равно передавать жалобы через нее бесполезно. Потому Юлию и представляется ее желание произвести впечатление сходством на окружающих. Влад и Влада. Оказывается, нашел прекрасный выход, отрезав вторую часть и дав совсем иное имя. Нет, ничуть не обиделась. Мария, Мириам, Марея и даже Мара, как только сестру отца не называли на разных наречиях. Будет еще один вариант, достаточно близкий по звучанию. Тем более на родном языке матери – отвергающая. Идолов, естественно.

– Стальной кинжал, – провозгласил между тем Юлий, четко по писаному обряду показывая на висящий у нее на поясе простой нож, – символ свободного. А это твой знак, – протянул железный браслет.

Символ верующего был велик для руки, но все правильно. Она еще растет. Форма его означала бесконечность, а материал никогда не был другим. Нечто ценное могли с тела покойника снять, а это особо никому не нужно. И хоронили всегда с браслетом. По нему можно опознать могилу правоверного или тело, а еще очень часто на нем делали гравировку с именем. «Она тоже непременно закажет, когда получит возможность, – кланяясь, подумала. – Как положено. С датой рождения, обряда и именами родителей».

Потом ее искренне поздравляли совершенно незнакомые люди, а когда все остальные ребята в свою очередь получили новые имена, очистившись от прежнего, совершенно неправедного, по этому поводу Юлий выдал прочувственную речь, не замечая дождя. Затем всей толпой перебрались под навес и, пока не прикончили бочонок с бренди, не успокоились.

Очнулась она на рассвете в общей куче спящих. В этом не было ничего плотского. Просто так теплее. Ночью изрядно холодно, а еще и дождь продолжался до полуночи. Голова болела, во рту было абсолютно сухо, и торопливо присосалась к бурдюку, в котором неведомым образом сохранился напиток, неизвестно с чего называемый отцом «квас». Кроме их семьи, о таком слове никто не подозревал, включая иберийцев, как она выяснила с изрядным удивлением.

– Мне оставь, – со стоном попросил Миттон.

Она молча протянула остатки. Извлекла из кармана полураздавленный печеный потат и без особой охоты принялась есть. Первая неофициальная заповедь настоящего легионера – всегда жри, если есть возможность. Неизвестно, когда она появится снова. Вторая была про сон, который полезен, поскольку, пока спишь, служба идет без тебя. Таких полушутливых было с десяток, и, как легко убедиться, они правдивы и полезны.

Тут грохнуло сразу несколько разрывов, причем один достаточно близко. Легионеры вскакивали, ошалело осматриваясь, а она с Миттоном кинулась на выход, к лошадям. Прямо на глазах снаряд влетел сквозь дырявую крышу в перистиль и взорвался внутри. Стена рухнула наружу, открыв дворик, в котором лежали вчера прооперированные раненые. Сейчас там творилось нечто жуткое. Настоящая бойня. Куски тел, кирпичей, кровь. Прямо напротив лежали скрученные остатки женского тела без ног. Лицо при этом абсолютно цело и совершенно спокойно. Мира ее знала. Это одна из трех бывших жриц, пошедших в Орден Милосердия. Вчера она помогла десяткам людей. Причем работала как своими способностями, так и при помощи хирургического ножа с молниеносной быстротой. На ампутацию руки у нее уходило не больше четырех минут. Высший класс, ведь чем быстрее, тем меньше шансов истечь кровью.