Две недели до Радоницы - Артемий Алябьев

таким же – и Москва чуть не съела меня живьем. Хорошо, что вовремя выбрался. Наталья нашла в Праге немца, но что ждет там Юлию? Працовала с девчинами, значит. Звучало как-то расплывчато. Неожиданно для себя, я почувствовал, что волнуюсь за Юлию. Мне не хотелось, чтобы она ехала в Прагу. В рукаве был последний козырь.

– Григорий сказал: «Как придешь, дай мне в морду» – сказал я.

– Правда тата так молвил? – в удивлении Юлии слышался азарт.

– Точно тебе говорю. Нельзя упускать такой шанс. Возмездие ждет!

– Еще какое! – сказала девушка и смачно влепила кулак в ладонь. – Когда я была маленькой, он учил меня давать сдачи на случай драки. Но вот я выросла, а он мыслит, что у меня еще слабый удар. Ух, как он ошибается. Ходьмы, Андрей!

На следующее утро, как и было обещано, Григорий появился на крыльце дома Марцеля и Каролины. К моему удивлению, Юлия шла с ним рядом. Но что удивило еще больше – Григорий нес в руках меч дяди. Солнце играло бликами на лезвии цельного клинка. Удивительно, как быстро ему удалось перековать меч. Наверно, всю ночь работал. Увидев великана, Каролина ахнула. Я думал, это она при виде меча, но тетя бросилась тыкать Григория в огромный фингал под левым глазом.

– Кто тебя так? – в волнении спрашивала.

– Не поладили с листоношем, – неумело солгал кузнец, шмыгая носом.

Юлия зловеще ухмыльнулась, но так, что увидел только я. Каролина, наверно, тоже все поняла, но сделала вид, что поверила. Все четверо мы вошли в дом. Каролина достала холщовый мешок и закутала в него меч. Ушла с ним по сходам наверх. Вскоре вернулась, довольно отряхивая руки.

– Куда ты его отнесла? – спросил я.

– В шкаф положила, – будничным тоном ответила тетя.

– Но разве это не мурти Марцеля? Надо повесить на видное место, дать ему в руки… Он был так важен для тебя, а ты в шкаф положила?

– Это всего лишь предмет. Марчинцелю сейчас важнее мое внимание и забота.

– Каролка, ну ты даешь, – усмехнулся кузнец, – Что сталось? Твой хлопак поведал, что квестия жизни и смерти, а теперь – «всего лишь предмет»?

– Благодарю за работу, Григорий, – с уважением ответила Каролина, – Но кое-что изменилось. Вчера мне пришло письмо. А скорее – сообщение из прошлого. Напоминание о том, кто я. Ты ведь читал их, не так ли?

Она обращалась ко мне. Щеки мои запылали. Спасенную из огня коробку с письмами я оставил прошлым утром на столе – тетя не могла ее не заметить.

– Чего покраснел? Я рада, что ты спас письма. Я была не в себе, когда бросала пуделко в печь.

– Понимаю, почему.

– Понимаешь? Но ты не прочитал всего. Я оставила для себя последнее письмо. Ответ Агаты. После стольких лет она нашла меня. Понятия не имею, как. И захотела ответить.

– И что же она написала?

– Напомнила мне о том, что я забыла. «У ног моих краина достатка и красы… Длачего утекает сердце в околицы, далеки, еще дальши часы», – продекламировала Каролина, – Знаешь, кто написал?

– Мицкевич, – ответил за меня Григорий.

– Именно, – кивнула Каролина, – Я всегда чувствовала себя пилигримом. Даже во время жизни с Марцелем. Я не раз задумывалась – там ли я, где должна быть? Не пуститься ли мне снова в путь?

– А теперь?

– И теперь, – виновато развела руками тетя, – Мысли никуда не ушли. Только я понимаю, что свой дом нельзя найти. Его надо самому построить. А построить можно только вместе с другими. Нужно, чтобы вокруг были неравнодушные сердца. И сейчас они есть. Андрей взялся за поиск родственников, ты, Григорий, перековал меч. Мы стоим друг за друга, и в этом наша сила. Из такого места негоже убегать.

Каролина посмотрела мне в глаза. Удивительно, как преобразилась ее персона за прошедшие сутки! Сейчас в ее облике читалась сила и решимость – ничего общего с вялой неуверенностью и онемляющей тоской, с которыми я столкнулся по приезду. Вместо кашмирской шали на ней была надета женская рубашка из станушки и рукавов, с украшениями на подоле и красивыми поликами красного цвета на плечах. Передо мной стояла совсем другая Каролина – больше не испуганная девочка, чьих родных пожрало военное положение 80-х, а полноправная Хозяйка дома.

– Здорово, что вы так говорите, тетя Каролина! – воскликнула Юлия. – Я тоже мыслила, что надо часто встречаться! Мы так близко живем, а редко видимся.

– Так ты же уезжать собралась из Купав, – с удивлением бросила в ответ Каролина, – Как же мы будем видеться?

Юлия потеребила косички, слегка нахмурившись.

– Знаете, я немножко поменяла мнение, – будто нехотя произнесла она, – Тата, конечно, необразованный рольник, но нельзя все так бросать, убегать из дома. Я помогу тате с господарством, понемножку скоплю денежки, тогда уеду.

– И меня не спросишь? – вроде как с обидой спросил Григорий

Юлия картинно запрокинула голову, схватившись за подбородок – вроде задумалась. Наконец, вздох сожаления – впрочем, насквозь искусственный:

– Ну ладно, тата, спрошу. Куда же без твоего благословения?

Каролина рассмеялась, а мы вслед за ней.

– А что же мы чая не поставили? – спохватилась тетя и тут же начала суетиться у печи.

Как заговорили о еде, я вдруг вспомнил, что вчера сказала Юлия.

– А что, ты правда вегетарианец? – спросил.

– Маткоо… – протянул Григорий, схватившись за лоб. Я понял, что он не любит эту историю.

Юлия же, наборот, с видимым удовольствием на лице потерла руки. Судя по всему, наступил ее звездный час.

– Кажется, я слышала эту историю, – отозвалась от печи Каролина. – Что-то там с флачками.

– Ну Андрей-то не слыхал, – парировала Юлия. А ей уже не терпелось рассказывать, – Ну то слухай. Как-то, как я еще маленькой была, тата флячки собирался готовить. Забил корову, вытащил желудок, разрезал на полоски. А там столько всего скопилось в ворсинках – остатки травы, грязь, насекомые какие-то. Можешь вообразить, как смердело! А на дворе лето – оставить нельзя, пропадет. И знаешь, что сделал тата? Кинул желудок в стиральную машину, залил воды, бухнул полпачки стирального порошка и поставил на сильный отжим. Мама чуть в обморок не упала. Мне лет 13 тогда было. Я сидела на крыльце и хохотала. Через пару часов вытащил, значит – длинные жилистые куски, с которых ручьями стекала вода. Порезал, сварил суп. Только никто его не ел, только тата!

– Очень вкусный суп был, хочу поведать! – громогласно заявил Григорий.

– Ты видишь, почему он необразованный рольник? Видишь?! Видишь?!

Юлия аж вскочила с места и повторяла мне эти слова в лицо как нечто очевидное,