Две недели до Радоницы - Артемий Алябьев

– Юлия, ты угадала.

– Что? То есть, о лавине – правда? – взвилась Наталья, – Но где довод? Не верю!

– Споко, Ната, споко. Я верю. Моя очередь, так?

Юлия сомкнула пальцы обеих ладоней в замок и высоко подняла руки над головой. Ей не терпелось начать.

– Факт номер один! Мой отец – необразованный рольник.

– Разве такое считается? – спросил я, – Это просто твое мнение.

– Считается, считается! – пропыхтела Юлия, – Ты был вчера у меня дома, видел как он со мной! Не розумею, чему ты захотел ему помогать.

– Захотел помогать?

– Ну да, ведь ты для того… – начала было Юлия, но прервалась на полуслове.

Я обернулся. Наталья быстро убрала палец от губ и улыбнулась с невинным видом.

– Другой факт, Юлия, – пропела она.

Девушка задумалась. Она долго смотрела в черный прямоугольник плазменной панели перед собой. Надула щеки и вдруг бессильно выдохнула:

– Ничего не идет в голову.

– Есть дюжо часу. Не спеши, – успокоила Наталья.

– Это не то. Я просто подумала об отце… – пробормотала девушка угнетенно. Но тут же встрепенулась, – Вымыслила! Ну слухайте: я знакома с Братом-сонце.

– Как это, с Братом-сонце? – не понял я, – С героем сказки, то есть? Ну это понятно, что клямство.

– Русек, ты что, новостей не читал? Хотя, если не помнишь ничего… Зараз покажу.

Юлия смела со столика «айпад» и после долгих манипуляций руками показала мне экран. Загрузилась страница «Гласа Нагоры». Раньше так называлась единственная газета в Бойкове. Веся иногда брала ее почитать. Название заметки гласило: «Поджог у главного офиса Sun & Son. Пранк или угроза?». Я стал читать дальше.

«Пугающее зрелище открылось прохожим столицы на главной площади Бойкова. Напротив здания офиса Sun & Son неизвестные устроили поджог деревянной фигуры, набитой соломой. Очевидцев самого действия не нашлось – о произошедшем говорит лишь обуглившийся остов чучела. Также на брусчатке рядом с чучелом была обнаружена надпись углями: «Памятай о Чорно сонце. Вы – не господаре для нагорцев». По сообщениям милиции, пострадавших нет. Директор компании Sun & Son, господин Собепанек, пока никак не отреагировал на происходящее. Данный акт вандализма – очередной в серии действий, направленных против главного инвестора края. Доказательств, что ответственность за хулиганские поступки несет самозваный ополченец по имени «Брат-сонце», нет. Редакция «Глас Нагоры» будет держать вас в курсе событий, если ситуация изменится».

«Вы – не господаре для нагорцев». Эти слова зажгли свет в темном чулане памяти. Я уже слышал их сегодня. Зацепившись крючком за эту фразу, я потянул леску – достать воспоминания из тумана забытья. Ах вот оно что! Мне срочно нужно было уводить отсюда Юлию!

***

Этим утром я рано проснулся – от звуков баяна. Каролина сидела у постели Марцеля и играла народную мелодию. Тихо пела на польском:

– Швечи, мещонц, швечи, с пувноцы до рана,

Не могэ запомнечь, не могэ запомнечь моего коханя.

Не могэ запомнечь, муй Боже едыны, моего коханя.

Голос ее звучал умиротворяще и вместе с тем меланхолично. Каролина была полностью погружена в музыку и не замечала меня. Я прошел в середу, взял осколки меча в мешке и вышел к лошадям. Подкормив кобыл горстью овса, я вывел Лозу из загона и поскакал к Григорию.

Черный кузнец колол дрова на заднем дворе. В его исполнении колка дров была настоящим искусством (хоть и незатейливым). Раз – он взял полено и пригвоздил его к пеньку, два – колун взлетел вверх, три – лезвие с громким щелчком раскололо дерево на две половинки. Я смотрел, как сапоги постепенно исчезали под грудой дров, пока не решился наконец позвать его по имени.

– Каролине нужен этот меч, – как можно решительнее сказал я, показывая осколки. – Проси что хочешь. Без твоего согласия я отсюда не уйду.

Квадратный рельеф мускулистых плеч загородил от меня восходящее солнце. Стрелы бровей сомкнулись над переносицей. Белки глаз холодными огоньками подрагивали в такт тяжелому дыханию. Сейчас как пошлет подальше. Григорий поднес могучий кулак, в котором держал колун, и передал мне инструмент. Кивнул на сложенные друг на дружке поленья под навесом шопы и отдал единственный приказ: «Руби». А сам ушел.

Ну ладно – раз просит, надо делать. Передо мной стоял пенек, весь в глубоких отметинах от удара топором. Я взял в руки инструмент, поставил на пень небольшой срез. Ясень. Кто-то мне говорил, что это самое простое дерево для рубки. Ну поехали, хлопаки. После первого удара лезвие глубоко увязло в стволе. Я уперся ногой в пень, потянул рукоятку на себя, но она никак не выходила. Покряхтел-покряхтел – наконец, поддалось. Топор полетел в сторону, полено завалилось на меня, а я неуклюже распластался задницей на дровах. Ррррррр, попытка номер два. Дрова, я иду.

Я наметил глазом срез, который остался после первого удара. Второй пришелся несколько сантиметров в сторону от него, и лезвие вновь увязло. После очередной пары бесплодных попыток расколоть полено, обессиленный и уставший от жары, я малодушно сдался. Улегся в тени шопы и стал жевать яблоко. Через полчаса вернулся Григорий. На нем были комбинезон и защитная маска – такие надевают во время работы с пчелами. Красное лицо блестело на солнце каплями пота.

– Не получается. Дерево не поддается, – я кивнул в сторону полена.

Кузнец поставил полено на пень, взял в руки топор, широко расставил ноги. Лезвие на миг блеснуло на солнце – ТУК! – две половинки дерева упали по разные стороны пня. Он воткнул топор в пень и ушел обратно в дом. Занавес. Пристыженный его примером, я снова взялся за работу. После россыпи косых ударов мне удалось-таки расколоть свое первое полено, Второе пошло легче. Следуя примеру Григория, я широко расставлял ноги, держал топор за самое основание рукояти и опускал его шибким и ровным взмахом.

Чем больше я колол, тем лучше у меня выходило. Дело пошло. Вскоре я стал замечать маленькие трещины на срезе у каждого полена. «Целься сюда» – словно говорили они. Шестое полено я расколол с первого удара. А вот бревна со срезами на боках было тяжелее расколоть. Или те, которые имели толстый ствол в сердцевине. Такие я валил набок и рубил поперек. Впрочем, порой колун глубоко застревал – так, что оставалось стучать древком по пню в попытке разбить упрямое дерево. Или же обратить топор рукоятью в дол и колотить пень прикладом. Пока колол дрова, солнце описало параболу над моей головой, зевая по пути. Окончив работу, насквозь мокрый, я подошел к ведру с