Две недели до Радоницы - Артемий Алябьев

тебя настоящего. Увидеть, на какие жестокие вещи ты способен. Но я больше не поддамся твоим манипуляциям. Я – не ты.

Я встал с пола и открыл дверь. Нужно было прекращать слушать лунатика в голове. Я ведь могу и сам вспомнить, как здесь оказался. Достаточно поговорить с этими девушками.

Я вышел из ванной и оказался в темном коридоре. На розовых стенах висели репродукции одной и той же картины – цветок в разрезе, будто срисованный из ботанической книги. Одна из рамок свесилась набок. Что-то такое обычно продавалось в «Икее». Напротив меня было окно, и я выглянул наружу. Широкое поле, пара деревьев, горы вдалеке. По их положению я понял, что все еще в Купавах. Солнце мерцало за горизонтом последними лучами. Н-да, куда же ушел весь день?

Снизу раздавались громкий смех и голоса. Побродив в потемках внутри огромного дома, я наконец обнаружил лестницу. Осторожно спустился по сходам. Девушки сидели в большой общей комнате на белом диване. В одной из них я узнал Юлию, дочь Григория. Крашеные в черный и белый цвета волосы она теперь распустила, а вместо строгой формы на ней была футболка с надписью WSZYSTKO CHUJ. Другой девушки я никогда раньше не видел (или забыл, что видел?), и она была очень красива: длинные золотистые волосы, приятные черты лица, хорошая фигура. Однако было в этой красоте что-то броское, оберточное – любой парень, вошедший в зал, тотчас бы обратил внимание на нее.

Перед девушками стоял декоративный столик с вензелями, а на нем – пара открытых бутылок пива. Они не заметили моего появления: их внимание было сосредоточено на экране «айпада», что сжимала в руках златовласая.

– Вау, ты была в «Крейзи Дейзи»! – воскликнула Юлия с нотками зависти в голосе.

– Так, так. И подивись, кто был со мной.

– Дамиан?! Не верю, не верю! Это точно он?

– Угу. У его отца есть свой ресторан в центре, ведаешь?

– Но он был такой лузер в школе! Не думала, что его родители богаты.

– Недавно стали. Как поедем до Праги, я тебя сведу.

– Пффф. С ним как раз необязательно. В школе от него всегда смердело.

– Добра, добра, только молвят, что деньги не смердят.

– Ах ты сучка продажная! – вскричала Юлия со смехом в голосе и приложила златовласую большой подушкой с рисунком медведя.

Девушки упали на диван, схватившись в шуточном поединке. Они пыхтели и сопели, перекатывались в стороны, размахивая обнаженными ногами – кроме маек, на обеих были надеты только короткие шорты.

Наблюдать за их игрой было страшно неудобно, а я все не решался выдавать своего появления. Наконец, Юлия меня заметила. Запыхавшаяся, с красным лицом, она спрыгнула с дивана и воскликнула:

– Русек! Ты все-таки вышел.

Повернулась к подруге, которая лежала на спине, раскинув руки – очевидно, она потерпела поражение в схватке:

– Наталья, я же молвила, что выйдет.

Златовласая убрала прядь волос с лица и перекинулась на живот, подставив кулачок под голову.

– Это неожиданно. Сколько минуло? Две годины, так?

Юлия поглядела куда-то над моей головой. Я проследил ее взгляд. У потолка висели часы с маятником «под старину», с надписью под циферблатом на французском. Они с мерным стуком отсчитывали секунды. Показывали девять вечера.

– Три годины, – ответила Юлия, а потом хитро спросила меня: – Не хочешь присесть с нами?

– Конечно, хочу, – сказал я слишком уж расторопно, – Только где мы?

Девушки обменялись взглядами и прыснули от смеха.

– Сколько ты выпил таблеток? – спросила Наталья.

– Все.

Я подошел к ним и присел на краешек дивана. Передо мной стоял большой шкаф с чайными сервизами за стеклом. Рядом на стене висела плазменная панель. По сторонам – картины в рамках. На одной был изображен морской берег, а другая представляла собой умиротворяющую пастораль. Этот общий зал, а также дом в целом, производил ощущение простоты и элегантности – казалось, что рассматриваешь иллюстрации в книге по дизайну. В то же время в окружающей обстановке не было никакой индивидуальности и никаких следов связи с прошлым.

– Как ты живешь после такой дозы?! – вскричала Юлия и стала трясти меня за плечо, – Тебе не надо в госпиталь?! Не надо к доктору? Эй, русек, молви что-то!

– Споко, Юлия. Я справлю.

Наталья встала передо мной, уперев руки в бока, и заглянула в глаза. Я старался смотреть мимо нее. Как же я оказался в такой неудобной ситуации?!

– Совсем ничего не помнишь, так? – спросила девушка.

Она приложилась к бутылке с пивом, упала рядом на диван и провозгласила:

– Тогда поиграем в игру!

– Какую игру?

– Мы ведь тоже ничего не ведаем о тебе. Только, что ты в Москве жил, так?

– Но это супер! Я бы тоже хотела в Москве пожить! – вступила Юлия.

– Эй, на нас чекает Прага, памятаешь?

– Так, так! Только без смердячего Дамиана.

– Как хочешь, – вздохнула Наталья, – Но мы ушли в сторону. Итак, русек, мы поиграем в игру «Две правды и клямство8»! Юлия, ты тоже. Карабкайся ближе!

Дочь кузнеца села по другую сторону от меня. Она смела со стола бутылку и сделала несколько больших глотков. Слишком больших. Григорий ведь говорил, что она только школьница.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

Юлия прищурилась в ответ.

– Неее мооо-жжж-на о том пыыы-тать, – протянула со скукой в голосе. Затем быстро, – А тебе сколько?

– Давайте играть! – перебила Наталья и плаксиво заколотила кулачками по обивке дивана.

– Я никогда не слышал о такой игре. Не знаю, как играть, – сказал я.

– И я! И я никогда не слыхала! – закивала Юлия.

– Разве непонятно из названия? Молвишь три факта о себе. Две правды. Одно клямство. Андрей, так? Давай ты зачнешь.

– Ладно. Но что рассказывать первым? Клямство или правду?

Наталья с силой хлопнула себя по лбу. Кончики волос взметнулись под силой шумного вздоха разочарования.

– А, я поняла! – вскричала Юлия, – Мы сами должны отгадать. Давай, русек, молви о себе три факта. Но только честно молви!

– Хорошо. Я жил в Москве шесть лет.

– Это мы ведаем. Что-то другое поведай!

– Ну тогда… Мой папа был из Нагоры, а мама из России.

– Может быть, – с интересом сказала Наталья и загнула палец на ладони, – Это раз. Теперь другой факт. Або клямство.

– Несколько дней назад я попал под лавину в горах.

– Ооо-кей. Слабо верю. Но ладно. Три?

– Хммм. Я вегетарианец.

– Добра. Лавина – клямство. Юлия, как мыслишь?

Дочь кузнеца пристально глядела на меня, связав руки узлом на груди. Словно хотела прочитать ответ в моей позе.

– Последнее – клямство, – наконец, произнесла она. – Я с детства