Идеальная мать - Эйми Моллой

— И снова добро пожаловать, Элиот Фолк. Женщины, которые запечатлены вместе с Уинни Росс, — давайте для удобства называть их веселыми мамами — что о них известно и какую роль они сыграли в тех событиях?

— Патриция, на данный момент их имена не объявлялись. Но нам известно, что Уинни пошла в бар с участницами группы матерей. Это такой культурный феномен недавнего времени. Сейчас объясню. Так сложилось исторически, что женщинам после родов всегда нужна была поддержка других женщин. Конечно, раньше не существовало никак специальных групп, так складывалось само собой. Обычно это были их матери, тетки, сестры. Так до сих пор происходит в развивающихся странах. Но сейчас…

— Нэлл? — рядом с ее столиком стояла женщина с едой на подносе.

Волосы были зализаны в хвостик, а бейдж перевернулся, поэтому Нэлл не было видно имени. Нэлл лихорадочно вспоминала. Они ездили на одну и ту же конференцию в Лос-Анджелесе, вместе поужинали и выпили бутылку вина.

— Я еще не видела тебя после декрета. Ты когда вышла?

— Сегодня.

— Ничего себе. А сколько ребеночку?

— Восемь недель, — Нэлл посмотрела на экран.

— Ну и как ты? — сочувственно скривилась женщина.

— Супер.

— Честно? Ты оставила младенца, вышла на работу, и тебе супер? Не верю. — Она села напротив Нэлл. — Моему восемь месяцев, и я до сих пор чувствую себя страшно виноватой.

Нэлл кивнула и с трудом сглотнула. Она не собиралась плакать посреди корпоративной столовой на глазах у этой женщины. (Она собиралась плакать только три раза в день по пятнадцать минут в туалете для инвалидов, когда она сцеживала молоко и смотрела на фотографии Беатрис).

Женщина заметила, что Нэлл изменилась в лице:

— Ой, Нэлл, прости, все наладится. — Она встряхнула бутылку с густым протеиновым смузи. — Вообще, они должны нам сделать комнату для кормления.

И тут Нэлл увидела его. На другом экране, на другой стороне комнаты. Бывшего государственного секретаря Лаклана Рэйна. Он стоял у своего дома в Вермонте и с трагическим выражением лица отвечал на вопросы журналистов. Нэлл слишком хорошо знала этот его образ: он медленно качал головой с хорошо отрепетированным сожалением.

— Мне пора, — Нэлл взяла поднос с нетронутым обедом. — У меня через несколько минут встреча.

— Хорошо. Имей в виду, у нас в компании есть группа женщин, которые недавно стали матерями, встречи проходят…

У Нэлл закружилась голова, она поставила поднос на металлическую тележку рядом с мусорным ведром. Несколько человек, держа стаканчики с ледяным кофе и пластиковые контейнеры с едой, столпились у лифтов. Она прошла мимо них к лестнице и, шагая через ступеньку, поднялась на шестой этаж. Когда она закрыла дверь в свой кабинет, у нее зазвонил телефон.

Она с облегчением увидела номер: это была всего лишь Фрэнси.

— Привет, это мы с Колетт, — сказала она. — Мы только что прибежали к Колетт домой. Погоди-ка, я включу громкую связь.

Нэлл, тяжело дыша, опустилась в офисное кресло:

— Вы видели ту мою фотографию?

— Да.

Нэлл закрыла глаза и представила то фото. Пятна от пота подмышками. Джинсы для беременных. Молочного цвета жир на животе:

— Кто ее отправил?

— Какая-то меркантильная сволочь, — сказала Колетт. — Не думаю, что это кто-то из наших. Снимали с совсем другой точки, с другой стороны веранды. И вообще, Нэлл, никто не узнает, что это ты. Фотография слишком размытая. Там даже лица не видно.

— А почему тогда берут интервью у Лаклана Рейна? — спросила Нэлл.

— В смысле?

— Я его видела, на CNN что ли. Он отвечает на вопросы.

— Говорят, он получит Нобелевскую премию. Ты серьезно считаешь, что он говорит о твоей фотографии? — рассмеялась Колетт. — Для некоторых, как я понимаю, то, что мать может выпить — вопрос национальной безопасности. Но просить комментария у бывшего государственного секретаря — немножко слишком даже для Патриции Истины и ее друзей с кабельного телевидения.

Нэлл положила лоб на ладонь и испытала огромное облегчение. В окно кабинета тихо постучали. В холле за окном стоял Йэн и показывал на часы. Нэлл подняла палец, давая понять, что уже идет.

В голосе Фрэнси звучали слезы:

— Час от часу не легче. Что про нас подумают?

— Да какая разница, — ответила Колетт. — Мы ничего плохого не делали.

У Нэлл на столе зазвонил телефон:

— Блин, погодите, это Себастьян. У Беатрис была утром температура, и он с ней дома.

Он наверняка видел эту передачу и очень переживает.

— Слава богу, ты взяла трубку, — сказал он напряженно. — Я помню про твою встречу, боялся, что не дозвонюсь.

— Да-да, мне уже надо на нее идти. Ты это видел?

— Что «это»?

— Фотографию. У Патриции Истины.

— Нет, но…

— А ты не из-за этого звонишь?

— Нет, милая, погоди. — Он стал говорить тише, как будто кто-то слушал их разговор. — У нас здесь полицейские. Они хотят с тобой побеседовать. Думаю, тебе нужно ехать домой.

Марк Хойт стоял в гостиной и рассматривал книги на полке. С тех пор как он приходил четыре дня назад, у него изменилась прическа.

— Миссис Мэйки, — обратился он к ней, когда она закрыла за собой дверь и положила сумку на пол возле дивана.

По его лицу ничего не было понятно. Сказав Йэну, что у Беатрис поднялась температура и ей нужно домой, Нэлл взяла такси и стала убеждать себя, что все в порядке, напоминая себе, что она ничего плохого не сделала. Ну, или по крайней мере ничего противозаконного. Но ее все равно, помимо ее воли, постепенно охватывал ужас. Известны ли Марку Хойту какие-то подробности того вечера? Может быть, он обнаружил что-то, что произошло в те моменты, которые она не могла вспомнить? Может быть, он узнал что-то, о чем Нэлл не могла вспомнить?

Она вздрогнула, услышав в коридоре шаги, обернулась и увидела Себастьяна.

— О, отлично, ты вернулась, — сказала он и поставил на столик чашку кофе. — Все хорошо? — Он говорил почти шепотом, но она все равно почувствовала напряжение в его голосе.

— Да. Как там Беатрис?

— Хорошо. Температура спала. Она спит.

— Присаживайтесь, миссис Мэйки, — пригласил Хойт.

Она взяла кружку с кофе, которую принес Себастьян, понимая, что она, скорее всего, предназначалась Хойту, и села на диван:

— По какому поводу пожаловали, детектив?

Хойт медленно подошел к огромному креслу у окна и примостился на подлокотнике. Она чуть было не сказала ему, чтобы сел по-человечески, иначе кресло сломается. Это был свадебный подарок от ее матери, Нэлл прекрасно знала, сколько лишних смен в больнице ей пришлось отработать, чтобы его купить.