Кто боится смерти - Ннеди Окорафор

Я минуту подумала и спросила:

– Папина первая жена. Почему вы отказались ее учить?

– Ты хочешь, чтобы я и за все прежние ошибки извинялся?

Я не хотела, но сказала:

– Да. Хочу.

– С женщинами трудно. Ньери была как ты. Дикая и заносчивая. И мать ее такая же, – он вздохнул. – Я ей отказал по той же причине, что и тебе. Зря я не взялся научить ее хотя бы мелким заклинаниям. Инициацию она бы не прошла.

Надеюсь, Ньери услышала его слова. Наверное, услышала.

– Ну… ладно. Значит, следующий вопрос… Кто она?

Я не удивилась, что Аро понял, про кого я – про женщину, чью смерть меня заставил пережить человек в черном.

– Спроси Солу, – бросил он.

– Человека, который провел инициацию?

Аро кивнул.

– Тогда кто этот Сола?

– Колдун, как и я, но старше. У него было больше времени на то, чтобы собирать, впитывать и давать.

– Почему у него такая белая кожа? Он человек?

На это Аро громко рассмеялся, словно вспомнил анекдот.

– Да. Он бросает кости и читает твое будущее. Если ты достоин, он показывает тебе смерть. Чтобы пройти, надо пережить смерть, но если ты ее переживешь, это еще не значит, что ты прошла. Это решается потом. Почти все, кто прошел через смерть, проходят инициацию. Только немногим… как Мвите, почему-то отказывают.

– Почему Мвита не прошел?

– Я не знаю. И Сола тоже.

– А вы, Аро? Что было у вас? Расскажите!

Он опять посмотрел на меня этим взглядом – как на недостойную. Он не осознавал, что так смотрит. Это было невольно. Мама права. Во всех мужчинах есть эта глупость. Теперь мне эти мысли смешны. Если бы все было так просто, в женщинах она тоже была бы.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила я, не сдержавшись.

Он встал и пошел в пустыню – теперь это место стало для меня таинственным. Я пошла за ним. Мы шли, пока его хижина почти не скрылась из глаз.

– Я родом из Гади, это селение на четвертой из Семи рек.

– Та сказительница тоже оттуда.

– Да, но я намного старше нее. Я жил там до того, как океке стали бунтовать. Мои родители были рыбаками, – он повернулся ко мне, улыбаясь: – Или маму надо называть рыбачкой? Так хорошо?

– Да, очень, – улыбнулась я в ответ.

Он прокашлялся.

– Я десятый из одиннадцати детей. Все мы рыбачили. Мой дед по отцу был колдуном. Он побил меня, когда увидел, что я превращаюсь в выдру. Мне было десять. Потом он научил меня всему, что знал.

Я начал перекидываться в девять лет. В первый раз я сидел с удочкой на реке, и ко мне подплыла выдра. И уставилась на меня. Дальше я помню только, как снова стал собой на середине реки. И я утонул бы, не плыви неподалеку в лодке моя сестра. Она увидела, как я барахтаюсь.

Я прошел инициацию в тринадцать. Дедовых знаний хватало для этого, но все же он был рабом, как и все мы. Нет, не все. Однажды я отверг судьбу, предначертанную мне Великой книгой. Однажды я увидел, как мою мать избили до крови за то, что она засмеялась над нуру, который споткнулся и упал. Я рванулся спасать ее, но отец поймал меня и побил так, что я потерял сознание.

Придя в себя, я тут же превратился в орла и улетел. Не знаю, сколько времени я пробыл орлом. Много лет. Когда я наконец решил вернуться в свое тело, я уже не был мальчиком. Я стал мужчиной по имени Аро, который путешествует, слушает и смотрит. Это я. Видишь?

Я видела. Но кое-что он о себе не рассказал. Например, о своих отношениях с Адой.

– А ваша инициация? Что вы?..

– Я видел смерть, как и ты. Рано или поздно ты придешь в себя. Тебе нужно было это увидеть. Мы все через это проходим. Мы боимся того, чего не знаем.

– Но та несчастная женщина…

– Мы все через это проходим. Не плачь о ней. Она теперь в дебрях. Лучше порадуйся за нее.

– В дебрях?

– После смерти отправляются туда, – сказал он и усмехнулся. – Иногда и до смерти. В тот первый раз тебя туда вытолкнуло. Клитор или пенис, когда его вот так травмируют, может перенести туда, если человек чувствительный. Вот почему я переживал, что ты обрезана. Во время инициации ты обязательно должен попасть в дебри. Тебя спасло то, что ты эшу: никакую часть тела эшу нельзя отнять навсегда, пока он жив.

Несколько минут мы шагали молча, а я обдумывала все это. Мне хотелось оказаться подальше от него, сесть и поразмышлять. Аро предположил, что я отрастила клитор во время инициации, а потом убрала его, ведь с Мвитой мне пришлось отращивать его заново. Интересно, зачем я его убирала? Видимо, обычаи Джвахира укоренились во мне прочнее, чем я думала.

– Что произошло с вами в тот первый день, с выдрой? Когда вы чуть не утонули? Почему это происходит вот так?

– Меня посетили. Как всех нас.

– Кто?

Аро пожал плечами.

– Тот, кто приходит к нам, чтобы показать, как делать то, что мы можем.

– Слишком много всего непонятного. Не стыкуется…

– С чего ты взяла, что должна все понимать? Это тебе урок, запомни его, вместо того чтобы все время злиться. Мы никогда до конца не узнаем, зачем мы, что мы такое и так далее. Все, что ты можешь, – идти своим путем до самых дебрей, а потом продолжать в том же духе, потому что так положено.

Мы вернулись к хижине по своим следам. Я радовалась. На сегодня мне было достаточно. Я тогда не знала, что это был самый спокойный день из всех. Почти что пустой.

Этот день я вспоминала много раз за прошедший год, чтобы не забыть, что жизнь бывает хороша. Это был День отдыха. Праздник Дождя длится четыре дня, в течение которых никто не работает. По всему базару расставляют оросители, сделанные из водоуловителей. Люди кучкуются под зонтами, смотрят на поющих акробатов и покупают вареный ямс, похлебку, суп карри и пальмовое вино.

Тот памятный день пришелся на первый день праздника, когда почти ничего не происходит – люди просто гуляют и общаются. После обеда мама встретилась с Адой и Наной Мудрой.

Я заварила себе чай и сидела на крыльце, глядя на прохожих. В кои-то веки я хорошо выспалась. Ни кошмаров, ни головной боли. Солнце ласкало лицо. Чай был крепким и вкусным. Это было незадолго до того, как я начала постигать Сущности. Тогда я еще была способна расслабиться.

Через дорогу молодая пара хвасталась новорожденным перед друзьями. Рядом два старика вдумчиво играли в манкалу. На обочине девочка и два мальчика рисовали цветным песком. Девочке, похоже, скоро одиннадцать… Я потрясла головой. Нет, сегодня я не буду ни о чем таком думать. Я посмотрела на дорогу. Улыбнулась, и Мвита улыбнулся в ответ. Его светло-коричневый кафтан развевался на ветру. Почему он все время носит этот цвет?