Закон Дарвина - Олег Ростислав

Сашка, ошалело следивший за Петькиным пальцем, опомнился:

– Откуда ты все это знаешь?!

– А чего тут знать? – Петька потянулся. – Знаю.

– А ты сам… – Сашка потер лоб. – Ты кто?

– Опомнился. Раньше надо было спрашивать. Я агент торговцев органами. Все. Приехали, Сань, – и он развел руками так, что Сашка, напрягшийся от настоящего страха, расслабился. – Здрыснул? – Он прищелкнул языком. – То-то и оно… А вот ты никогда не задумывался, кто во всем этом виноват? Во всем этом? – И он, сделав широкий жест, включающий в себя большую часть земного шара, с интересом уставился на Сашку.

– Нннуу… – Сашка искренне пожал плечами. – Преступники.

– А откуда они взялись? От грязи, что ли? – допытывался Петька.

– Да откуда я знаю, чего пристал?! – рассердился Сашка. Петька засмеялся:

– Не сердись, но это интересно. Человек говорит: ой, у меня жизнь плохая. А когда его спросишь почему, отвечает – преступники. Или – террористы. Или еще круче – судьба такая у меня. А совсем круто – что у России такая судьба.

– А кто виноват? – спросил Сашка, поостыв. Ему в самом деле стало интересно. – Эти? Масоны?

– Злые силы, – серьезно сказал Петька. – Не, я тебе точно говорю. Хочешь – называй масонами, хочешь – администрацией президента, хочешь – Всемирной торговой организацией. Один хрен – все это злые силы, которые хотят погубить Россию.

– Ты больной, что ли? – спросил Сашка. – Какая администрация президента…

– А кто тебя увезти хотел? – невинно поинтересовался Петька. – Американцы, что ли?

Сашка приоткрыл рот. Петька спросил:

– Ты знаешь, что такое бубонная чума? – Сашка покачал головой. – Это такая болезнь… В общем, она внешне выражается в том, что на коже у человека появляются такие язвы. Бубоны называются.

– А! – вспомнил Сашка. – Это я читал. В Средние века их еще «розами» называли, да?

– Да… Ну вот и представь себе врача, который у чумного больного лечит эти самые бубоны. Вскрывает их, промывает, очищает, перевязывает, зашивает… Но ведь бубоны – это не болезнь. Это только следствие того, что происходит внутри организма, внешнее проявление, понимаешь? И лечить-то надо весь организм – в целом. А еще лучше лечением не ограничиваться, а и профилактику проводить, чтобы заразы не было. Как говорил один средневековый лекарь, «Хватай дубье – и бей крысье». То есть – уничтожай источник заразы.

– А он где? – слегка ошарашенно спросил Сашка.

– Ну… у чумы он – крысы. А так, по жизни… – Петька покривил губы. – По жизни он все то, что нам сейчас пытаются подать как нормальный ход событий. В нашем мире крысы не просто заражают людей – они нами правят. Да еще и напоказ эти бубоны залечивают и кричат: «Во, смотрите, как мы с болезнью боремся! Ух как строго боремся!» А могут еще от насморка начать лечить, когда человек от чумы умирает… И тоже кричать, что они больного спасают.

Сашка молчал, представляя себе каких-то мутантов-крыс в деловых костюмах, хотя отлично понимал, что Петька, как это говорится, фигурально выражается. А Петька вдруг зло добавил:

– Вот это оно и есть – собачье счастье. Когда все сидят по будкам и радуются, что есть миска, цепь и подстилка. И даже если тошно от этого, и помыслить не могут, что ошейник – не неотъемлемая часть шеи… А что «Мир»[12]утопили – так и палец с ним, его в микроволновку не сунешь… Саш, хочешь в космос? – спросил он. Сашка помотал головой:

– Что я там забыл… Я хочу, чтобы здесь жить было интересно, – добавил он, и ядовито напрягшийся было Петька обмяк. Тихо сказал:

– Да. Это ты правильно… ну ладно. Обратно не пойдешь? – Сашка угрюмо помотал головой. – Точно? – Мотание повторилось. – Саш… я могу тебя с собой взять. А уж там ты сам решишь. Это у человека единственное право: решать. Пойдешь? – Сашка кивнул и поднялся вслед за Петькой.

Летнее солнце за окном обрушилось в улицу.

– День, – сказал Петька тоскливо, подходя к окну. – Знаешь… наша страна… она такая красивая и большая… посмотри, какая она у нас красивая и большая… здесь всем хватит всего просто так… бесплатно… – Он не смотрел на Сашку, но говорил с ним. – А я… я даже не могу… – Он подмигнул Сашке и сказал весело: – Что ты плачешь, дурачок?! Смейся! Косорукая пока спит!

Потом перекинул гитару на плечо и вышел, не оглядываясь, наружу.

Сашка подождал несколько секунд. Посмотрел вокруг пустым взглядом. Наткнулся на ответный взгляд девушки за стойкой – она, глядя так же бессмысленно, подкрашивала губы, уставившись не на Сашку, он только сейчас догадался, – а в витрину.

Криво усмехнулся.

И вышел следом за Петькой.

Из Самары ехали долго, даже очень. А Васька вообще не любил на автобусах ездить, укачивало его. Пришлось спасаться пивом….

Вот именно поэтому он приехал в этот городишко Сарань пьяный. И задержался у того парня, который вел их к бараку. И в свою очередь услышал, что тот пробурчал: «Ну-ну… Больно нужны вы в США пьяные да обдолбанные…»

Он не преминул рассказать об этом сестре:

– Да что ты веришь всякой швали? Неужели не видишь, что он нам просто завидует?

Васька предпочел ей поверить. Она была умнее.

Однако сейчас, ворочаясь на жестком матрасе, он никак не мог отделаться от мысли, что пацан-то вовсе им не завидовал.

В этой гребаной РТН[13]было очень жарко – Васька никак не мог привыкнуть к постоянно мокрой от пота постели.

Послышался кашель за грубой деревянной переборкой. Это у девчонок.

Кровать Васькиного соседа глухо скрипнула. Мускулистый парень с крашенными в красный цвет волосами неслышно поднялся и начал красться к перегородке.