Закон Дарвина - Олег Ростислав

Только тогда вы сможете понять, что почувствовал я, когда увидел это. «Скорая», носилки. А на носилках она.

После я купил в магазине сигареты.

А придя домой, включил компьютер и зашел в Интернет. Знаете… это плохо, когда ангелы умирают.

…Так называемых патриотических сайтов развелось много. Даже очень. Везде главные страницы пестрели суровыми витязями, размашистыми лозунгами…

Смешно. Как-то раз один умный человек растолковал мне множество вещей о таких сайтиках…. Идеи у них – насквозь поганые. В большинстве. Зрить надо не в лозунги, зрить надо глубже.

К примеру, на одной из страничек, если, конечно, покопаться в статьях и подумать, пестрела мысль: «Во Вторую мировую мы сражались – и к чему это привело? Так пусть лучше захватят поганую быдлорашку, воцарится царь-батюшка и восстанет над Россиянской землей рай обетованный!»

На примерно третьем по счету сайте (второй оказался давным-давно снесенным) пропагандировалась идея: «Да отдадим им куски территории – хай подавятся! Возродим истинно московское княжество, без хохлов и бульбашей!» Тоже дерьмо.

Не всем страницам можно верить. Я в этом убедился – ибо ничего не нашел. Те же сайты, на которые я заходил еще в дооккупационное время, были закрыты.

А на новостных сайтах был ажиотаж. «Арестована банда националистов!», «Нацист, убивший арабского патрульного, арестован!». По сути, любое серьезное преступление, совершенное против американского не-WASP солдата, сразу же классифицировалось как нацизм. Даже мне было понятно, что это явный… наговор или преувеличение. Хотя, конечно, были и обычные статьи. Но даже в таких случаях, в статьях, описывающих преступления, показывалось нутро их составителей. «Не до конца расследовано…», «Активность банд скинхедов…», «Возможная жертва обострившейся ситуации…».

Я начал что-то понимать. Нет, не в том смысле, что начал понимать только сейчас. Пожалуй, суть не в том, чтобы приспособиться. Точнее, нет. И в этом тоже. Твои близкие должны жить, а для этого они должны быть сыты и в тепле. Однако не стоит забывать и о внутреннем. Честь, гордость, самолюбие… через эти простые в общем-то слова, простые качества переступать нельзя. Даже ради близких. Постулат из темы «Лучше умереть стоя». Иначе просто перестанешь быть собой. В тех моментах, когда речь идет о твоих собственных устоях, просто надо откинуть все и идти против того, что претит тебе. Иначе ты опустишься. Все ниже и ниже. Оглянешься назад – и хорошо, если сумеешь подняться заново, а ежели нет?

Я впервые осознанно посмотрел на себя со стороны тогда. Особых устоев у меня не было…. К стыду. Я никогда не задумывался об оккупации вообще. Просто жил. Для себя. Но нельзя быть овощем… В моей жизни, похоже, наступил момент, когда мне, несмотря ни на что, надо было выбирать, кем быть. Обывателем-приспособленцем, прислужником оккупантов или… Загадочное «или». Кем? Не знаю. Но имеющиеся два варианта мне просто не подходят.

С другой стороны, можно сойтись с парнями из какой-нибудь ура-патриотической компашки, которых сейчас развелооооось… Однако слишком часто я видел, что бывает с такими парнями – и с их семьями. Да и что они могут сделать, кроме как швырнуть камень в машину патруля? Чем бы они себя ни оправдывали: «Все великое рождается с малого», если не можешь делать то самое «великое» в такое тяжкое время – то уходи с баркаса, не занимай место и не дискредитируй других. Быть в такой компашке – медленное самоубийство.

А самоубийцей я становиться не хотел.

Тем временем проблем у меня становилось все больше. В первую же ночь после приезда колонны «Обрети Дом» большая часть детей словно растворилась. Полетели головы. Условия работы ужесточились, и уже не редкостью было получить жестокий нагоняй за просто так.

Лето подходило к концу, и мне предстояло забрать из школы документы. Из-за изменившейся учебной системы я передумал продолжать учебу в десятом классе, решив поступать в колледж. К тому же рабочим американской зоны полагались какие-никакие льготы. Предстояло отработать у них еще год, после чего поступление стало бы для меня просто легким препятствием перед учебой.

Казалось бы, что надо думать о том же поступлении или о работе, но моя голова была забита совсем другим. Началось это с того момента, как я наткнулся на блог лютого поклонника революционных идей. Оформленный в цветах имперского флага, на мой взгляд, он содержал в себе слишком детскую позицию. Но вот что действительно меня привлекло – так это выложенные там же книги. Тот же Верещаев. И что самое главное – Эндрю МакДоналд. «Охотник».

«Когда Оскар подъехал к месту на стоянке у края огромной заасфальтированной парковки, пустая банка из-под пива хрустнула под одним из передних колес. Он выключил фары и огляделся. Да, это было хорошее место: он прекрасно видел каждый автомобиль, сворачивающий с единственной подъездной дороги к стоянке, где ему приходилось тормозить и почти останавливаться под слепящим светом ртутной лампы на столбе. Отсюда ему также было хорошо видно, в каком ряду стоянки в конечном счете оказывалась каждая машина».

Несмотря на скучное начало, в дальнейшем книга меня ошеломила. И суть была даже не во взглядах героя, повторюсь, я никогда не считал себя способным враждовать с человеком только потому, что он другой. Меня поразило описание причин этих взглядов. Такое обоснованное… такое логически верное…. Это стоило уважать. К этому стоило прислушаться.

И наверное, с этого все и началось. Чем больше я работал в американской зоне, тем больше я находил общего между не белым гарнизоном и описанными в книге врагами главного героя.

Поэтому спустя довольно долгое время я сделал то, что сделал. Хотя не стоит забегать вперед. Началось все, пожалуй, с аврала.

Не раз над вражескими ратями

В огне клубились небеса —

И на пути у неприятелей

Вставали русские леса…

То, что спать у костра «аццки» неудобно, Васька понял после первой же ночевки. А эта была уже пятой с тех пор, как все они «высадились» из управляемого странным мужиком, который обижался, когда его так называли, автобуса недалеко от Липецка.

Сейчас он почти жалел, что – когда они остановились на каком-то проселке и дядя Женя высунулся в салон – он не согласился с его предложением. Спаситель негромко сказал глядящим на него ребятам и девчонкам:

– Слышь, гаврики, и что, вы типа рассосетесь по домам, и все? А толку-то – небезопасно, все равно поймают да богатому пидарасу продадут. Кто хочет реально сделать так, чтобы этой пое…ни больше не было, – оставайтесь в автобусе, отвезу к нужным людям. Кто не хочет – я не держу.

С ним остались трое пацанов. Васька не остался… Бродяжный Васькин опыт – еще в РФ – позволял жить, точнее выживать, в городе. И сначала те из девяти ребят и восьми девчонок, которые выехали – спаслись – из РТН и высадились из автобуса, который канул в вечер, именно в Липецке и попытались остаться. Но очень быстро выяснилось, что это практически невозможно, да и просто опасно – за беспризорными и полубеспризорными детьми, да и детьми из семей, охотились, как за дикими зверьками, все, кому не лень, – от чудовищно расплодившихся маньяков до ооновских «миссионеров». То подобие власти, которое еще наблюдалось в Конфедерации, детьми и их судьбой практически не интересовалось – фактически бросило даже в том объеме, что наблюдался еще недавно, в самом начале.