Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

— Значит, все-таки самоубийство? — уточнила я.

— Похоже на то. Но теперь после убийства Григорьева мыобязательно вернемся и к этому делу. Возможно, девочку довели до самоубийства,возможно, были веские причины, толкнувшие ее на такой шаг. Нужно будет всепроверять заново.

— А если таджики ошиблись? — Во мне продолжала бушевать моябабушка с такой известной фамилией, как у мисс Марпл. Я не хотела сдаваться,поэтому придумывала все новые и новые версии. — А если никакого убийства небыло? Снизу можно легко ошибиться. Строители ведь находились на приличномрасстоянии, и было уже темно.

— Что вы хотите сказать? — не понял Игнатьев.

— Рядом с мальчиком кто-то стоял. А что, если этот человек,наоборот, протянул ему руку, чтобы удержать от безумного поступка? А снизутаджикам показалась, что Антона толкнули. Так часто бывает. Они могли не понятьжеста стоявшего рядом незнакомца.

Денис Александрович несколько удивленно взглянул на меня иухмыльнулся. Потом неожиданно спросил:

— Вы никогда не хотели работать следователем? У вас явноесть аналитические задатки.

— Хотела, — честно призналась я, — но сразу попала вадвокаты. По-моему, это тоже интересно. Особенно работать с Марком Борисовичем.Он настоящий профессионал и очень интересный человек.

— Я слышал о нем, — ответил Игнатьев. — У многих сложилосьнеправильное мнение о самом институте адвокатуры. Считается, что адвокаты — этоловкие пройдохи, помогающие богатым преступникам уйти от наказания. У нас это«отрыжка» от сталинских времен, когда адвокат практически ничего не решал, авсе приговоры были заранее предопределены. В брежневские времена адвокатыработали в основном посредниками между обвиняемыми и судьями, передаваяпоследним деньги своих клиентов. И об этом все знали. А сейчас адвокатурауверенно заявляет о себе как подлинно самостоятельный институт. Поэтомустановится интересно. И многие молодые юристы теперь охотно идут в адвокатуру.

— Вы забыли про гонорары. Хорошие адвокаты получают в стоили в тысячу раз больше, чем следователи и прокуроры, — напомнила я моемусобеседнику.

— Не забыл. Но так принято во всем мире. Следователи ипрокуроры всего лишь государственные служащие. А адвокаты могут бытьпредставителями частных структур. И по закону они не совсем равны. Следователии прокуроры не имеют права на личные пристрастия, они обязаны защищать законныеинтересы государства и быть беспристрастными исполнителями. А адвокат можетбыть близким другом или родственником своего клиента и даже не получать с негоденьги. Все правильно. Но я не смог бы работать адвокатом. У меня терпения нехватило бы. И наверное, совести. Есть такие мерзавцы, которых я не стал бызащищать ни за какие деньги. Извините, это не относится к вам. Вы в данномслучае как раз представляете несчастных родителей.

Машина мягко затормозила. Мы вышли из автомобиля инаправились к дому. Я посмотрела на часы. Если сегодня я не приеду в контору,Розенталь решит, что я слишком много времени уделяю этому делу. И будет прав.Не могу же я ему рассказать, что утро началось с того, что меня чуть необвинили в самоубийстве подростка. И если бы не эти двое случайных таджикскихстроителей, вполне возможно, что родные Антона обвинили бы именно меня в егосмерти.

Мы вошли в дом и поднялись на четвертый этаж. Часыпоказывали уже половину первого, когда мы позвонили в квартиру Васадзе. Намдолго не открывали. И никакого шума за дверью не было слышно. На двери виселатабличка с фамилией Васадзе, так что перепутать квартиру мы не могли. Игнатьевснова позвонил. Прислушался. В квартире, очевидно, никого не было. В этотмомент открылась соседняя дверь, и на лестничную клетку вышла молодая женщина смаленьким ребенком на руках. Малыш радостно нам улыбался. Женщина приветливокивнула и поздоровалась.

— Добрый день, — ответил ей Игнатьев, — извините, что я васзадерживаю. Вы не подскажете нам, где сейчас могут находиться жильцы этойквартиры?

— Обычно они приезжают домой к перерыву, — любезно сообщиласоседка. — Если вы немного подождете, то они скоро будут. Георгий Леонидовичработает в соседней больнице, в двух кварталах отсюда. Он всегда приходитобедать домой.

— А их сын? Когда он бывает дома?

— У них два мальчика, — улыбнулась соседка. — А вы откуда?Из нашего домоуправления? Насчет смены счетчиков?

— Почти угадали, — улыбнулся Денис Александрович. — Значит,если мы их немного подождем, то скоро увидим?

— Конечно. — Женщина вызвала лифт и вошла с ребенком вкабину.

— Я думал, что в Москве уже не осталось таких людей, —признался Игнатьев, когда кабина лифта пошла вниз. — Она все еще доверяетнезнакомцам, первой с ними здоровается, ничего не скрывает. Сейчас люди стализамкнутыми, недоверчивыми, озлобленными, вечно суетятся, спешат, обманывают,ненавидят друг друга. А тут такая доверчивость. Мы ведь могли оказатьсяжуликами или бандитами.

— Не все еще люди сошли с ума, — согласилась я с ним. —Иногда встречаются и такие. Вы знаете, а я ведь уже познакомилась с этим«санитаром», к которому ездили ребята. Вы не поверите, но это обычный психолог,который живет на первом этаже в самом типовом доме. И принимает у себя всехребят, которые успевают до него добраться. Вместе со своим другом-наркологом онпомогает им. Можете такое представить? Оказывается, есть еще альтруисты. Еслибы я своими глазами его не видела, если бы сама с ним не разговаривала, то вжизни не поверила бы в существование такого человека.

— Еще остались нормальные люди в нашей безумной жизни, —согласился Игнатьев. Он посмотрел по сторонам и вдруг совсем как мальчикподпрыгнул, усаживаясь на подоконник. — Если хотите, я вас тоже подсажу, —предложил он.

— Не нужно, спасибо. — Я достала из сумочки салфетку,развернула ее и уселась на ступеньку лестницы.

Денис Александрович улыбнулся.

— Я думаю, мы не учли еще один психологический момент, —сказала я Игнатьеву. — Мы ведь пришли к известному врачу, которого все здесьзнают. Он работает в соседней больнице. И жена у него врач. Наверное, соседкамогла решить, что, возможно, мы его пациенты. Или она ждала работниковдомоуправления и поэтому нам не удивилась. Но в любом случае вы правы, такиелюди в наше время — большая редкость. И вообще, мне кажется, что вы занимаетесьнесколько не свойственными прокуратуре делами. Ездите и опрашиваете свидетелей.Этим должен заниматься Сердюков и его коллеги, а вы обязаны контролироватьпроцесс.

— Верно, — весело согласился Игнатьев. — Но может, мненравится работать в паре с вами.

Очень интересная фраза. И довольно неожиданная. Началофлирта? Не очень похоже. Есть мужчины, которые не умеют флиртовать. Просто неумеют. Они либо сразу говорят, что вы им нравитесь, либо никогда этого нескажут. Судя по всему, Денис Александрович относился ко второму типу мужчин.Для таких любая замужняя женщина — абсолютное табу. Может, и правильно. Столькоразведенных баб, столько одиноких женщин, столько неустроенных, несчастных,брошенных. А тут еще пытаться увести женщину от нормального мужика.