История рыцарства. Самые знаменитые битвы - Екатерина Монусова

Поистине в недобрый час решил Людовик напасть на Египет, чтобы освободить Иерусалим! Впрочем, стоит ли удивляться – ведь Палестину уже много лет терзал не кто иной, как египетский султан. Базой для нападения был выбран Кипр – когда-то его отвоевал у византийцев сам Ричард Львиное Сердце. С тех пор на остров не ступала нога сарацина.

Когда Людовик высаживался в порту Лимассол, случилось страшное – один из его кораблей, врезавшись в песчаную отмель, раскололся надвое. Утонули все – лишь одной молодой женщине удалось спастись. На берег она вынесла ребенка… Сначала казалось, он не дышал, – но вот в ночи раздался слабый крик, подхваченный ликующей толпой. Людовику казалось, он помнит бледное лицо спасенной, ее полубезумные глаза. Или это лицо его жены, оставшейся в Дамьетте? Та давняя катастрофа – дурное предзнаменование или знак надежды? И король опять впадал в забытье…

Он горел желанием напасть на Египет сразу же после высадки на Кипр – и это было разумно. Увы, большая часть военачальников еще не прибыла, и пришлось зимовать на острове. Пышный прием, оказанный Людовику Ги де Лузиньяном, королем Кипра, не умерил его беспокойства по поводу зря потерянного времени. Всякий раз, гуляя по берегу, он видел нагроможденные друг на друга бочки, горы пшеницы и ячменя (свозить сюда продовольствие для похода король повелел еще два года назад). Их щедро поливали зимние дожди – от этого горы проросли свежей зеленью… Хронист свидетельствует – когда решили-таки начать экспедицию в Египет, зерно нашли столь же свежим, каким оно было, когда его привезли…

Пройдет совсем немного времени – и единственной пищей его войска станет отравленная нильская рыба… Но пока он для подданных король-спаситель, корольвдохновитель, король-отец.

Именно здесь, на Кипре, благородный Людовик примет на службу сенешала Шампани Жана де Жуанвиля. Странствуя бок о бок с королем, он будет писать хронологию Седьмого крестового похода – и «Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика» окажется одним из самых ярких описаний рыцарской жизни XIII века.

Уже сама весть о прибытии французского войска заставила Восток содрогнуться. Здесь еще хорошо помнили, с какой хладнокровной решительностью три десятилетия назад король иерусалимский Иоанн овладел Дамьеттой. Расположенная на расстоянии мили от моря, меж Нилом и озером Менсал, крепость казалась неприступной. Со стороны реки тянулся двойной ряд стен, а со стороны суши – тройной. Посреди Нила высилась грозная башня; толстая железная цепь тянулась от нее к городу. Проход для судов был намертво закрыт…

Три месяца крестоносцы штурмовали тогда Башню Цепей. Наконец, после бесплодных попыток тамплиеры «взяли одно из своих парусных судов и посадили в него сорок братьев ордена Храма и прочих людей так, что в нем оказалось триста человек. Тогда они дождались ветра и таким образом отчалили и двигались по реке, идя к горе, опасаясь столкнуться со скалами и разбиться. Но когда они оказались близ горной цепи, люди из города и из башни встретили их камнеметами и катапультами и так атаковали их, что рулевые растерялись и не справились с парусным судном, и оно поплыло без управления. Течение реки подхватило его и понесло к городу… Те, кто находился на нем, увидав сие, спустили парус и бросили якорь и очутились посреди реки. Сарацины навалились на них сверху… и оказалось их там добрых две тысячи человек, и, когда оттесненные вниз под палубу тамплиеры увидали, что ускользнуть невозможно, они пожелали умереть на службе у Господа, истребляя Его врагов. Тогда они взяли топоры и дробили дно корабля, отчего он пошел ко дну, и утонуло более 140 христиан и более 1500 сарацин…»

Атака Башни цепей

А крепость стояла, как скала. Лишь 24 августа к ней сумела причалить одна из плавучих осадных башен, с которой перекинули трап… Теперь русло реки было открыто для франков. Султан аль-Адиль, узнав об этом, заболел от горя и спустя пару дней отошел в мир иной… Но – свято место пусто не бывает – на трон сел еще более коварный правитель аль-Камиль.

Первое, что он предпринял, – перечертил фарватер Нила дамбой. Крестоносцам удалось ее разрушить. Тогда мусульмане затопили несколько своих кораблей, вновь перекрыв проход. И тут же ринулись в атаку. 8 тысяч человек пошли на лагерь крестоносцев. Но франки, притворившись, что отступают, заманили неверных в засаду. Шедший во главе войска легат Пелагий нес над головой Крест Спасителя: «О, Господи, яви нам помощь, чтобы мы могли обратить этот жестокий народ…»

Дамьетта долго корчилась в блокаде, и аль-Камиль запросил мира. За то, что крестоносцы снимут осаду, он был готов вернуть им святая святых – Животворящий Крест, захваченный Саладином при Хаттине. В знак того, что Палестина утрачена ими, сарацины, не дожидаясь решения Иоанна, разрушили свои самые грозные крепости. Торон, Баниас, Бовуар, Сафет, Фавор лежали в руинах. В Иерусалиме, как памятник былому величию, торчала одна Башня Давида… Король весьма вдохновился таким самоуничижением неверных – но, как сообщает хронист, «легат, патриарх, епископы, тамплиеры и госпитальеры и все итальянские предводители дружно воспротивились заключению этого договора, справедливо доказывая, что прежде всего следует взять город Дамьетту». Посланники аль-Камиля были отосланы восвояси…

Много дней и ночей не поддавалась крестоносцам воинственная цитадель. Восемь гигантских «ложек» требюше без устали метали в нее двухсоткилограммовые камни. «У тамплиеров был большой камнемет, бросавший очень далеко и очень прямо, при помощи которого они причинили великий ущерб городу, и бросавший таким образом, что те не могли от него уберечься, ибо метал он один раз в одну сторону, другой раз в другую, один раз близко, второй раз далеко; так что сарацины прозвали его Эль-Мефертейс, то есть Вертушка». А гарнизон Дамьетты поливал крестоносцев при помощи «греческого огня». Эту адскую смесь серы, сосновой смолы и селитры изобрели византийцы. Выпущенное из специальной медной трубы металлическое копье, смазанное горючей смесью, летит подобно молнии. От этого «дракона с головой свиньи» не спастись – громоподобный взрыв, облако черного дыма – и всепожирающее пламя, погасить которое нельзя ни водой, ни вином. Но особенно едкий дым шел, если в адскую смесь добавляли мочу или кровь. Тогда зловоние становилось просто невыносимым…

Занималась осень 1219-го, когда в лагере крестоносцев появился святой Франциск Ассизский, основатель ордена францисканцев. Странствуя по Востоку, он пытался проповедовать христианство среди мусульман. В Дамьетте уже началась чума, но «…брат Франциск, вооружившись щитом веры, бесстрашно направился к султану. Сарацины схватили его, и он сказал: „Я христианин, отведите меня к вашему господину“. Когда его к нему привели, то этот дикий зверь, султан, увидев его, проникся милостью к Божьему человеку и очень внимательно выслушал его проповеди, которые тот читал о Христе ему и его людям в течение нескольких дней. Но затем, испугавшись, что кто-либо из его армии под влиянием этих слов обратится к Христу и перейдет на сторону христиан, он велел его бережно, со всеми предосторожностями отвести обратно в наш лагерь, сказав на прощание: „Молись за меня, чтобы Господь открыл мне наиболее угодные ему закон и веру“».