Свои камни - Вадим Олегович Калашник

– От своей соседки, Тамары Аркадьевны, – затараторил я и быстро полез в рюкзак за письмом. – Мы с ней много лет соседствуем. И она мне попросила привести сюда это письмо.

– Постойте здесь, – сказала монахиня, – Я сейчас приду. Никуда не уходите.

Она повернулась и пошла в дом. Вернулась она минут через пять в другой монахиней, постарше. Та смотрела на меня, с каким-то странным недоумением. Повертела в руках конверт, немного помолчала и вернула мне его назад.

– Извините, – заволновался я, – Что-то не так. Я могу паспорт показать.

– Паспорт не надо, – ответила старшая монахиня чуть заметно улыбаясь. – Просто принять, это письмо мы от вас не можем.

– Не понимаю? – как можно спокойней сказал я, – Я с ним ехал почти двое суток. Давайте я его просто вот здесь на камушке оставлю.

– Дело совсем не в этом, – пояснила младшая монахиня и показала рукой куда-то в сторону. – Дело в том, что сестра Ольга отошла ко Господу, пять дней назад. И принять письмо, адресованное ей, мы не можем.

Я посмотрел куда она показывала, и заметил среди листвы новенький могильный крест.

– И что же мне с этим всем делать? – я был совершенно ошарашен ее словами. – Что мне передать отправителю?

– Верните ваше письмо отправителю и предайте другое, – ответила старшая, и протянула мне, почти такой же конверт.

На конверте был московский адрес тетки Тамары с ее фамилией и инициалами.

– А что там? – с глупым видом спросил я.

– Мы не знаем, – ответила старшая монахиня. – Мы нашли письмо, когда разбирали ее вещи. Видимо она написала его совсем недавно. Передайте. Исполните последнюю волю усопшей сестры Ольги?

– Хорошо, – решительно ответил я. – Выхода у меня нет. Домой все равно надо возвращаться.

Коля нашел меня вечером, когда я совершенно разбитый пришел в Бор. оказалось, что он договорился с какой-то старухой чтобы мне было, где переночевать. И даже велел хозяйке приготовить мне баню. Душевный он был парень.

А рано утром заехал за мной. Он очень торопился обратно в Афанасьево, так, что я успел на автобус, который привез меня в Киров за пять часов до поезда.

Мысль об этих бесцельных часах стала невероятно тягостной. Я бы хотел вскочить в вагон, залезть на верхнюю полку и проспать до самой Москвы. А вместо этого придется пять часов слоняться по незнакомому городу.

От мыслей меня оторвал телефонный звонок. Звонили с неизвестного московского номера.

– Слушаю, – машинально ответил я.

– Ванька! – послышался голос дяди Миши моего соседа снизу. – Ну на конец то! Ты куда пропал?

– Да вот, в командировке, – ответил я, – Случилось что?

– Соседка твоя из квартиры напротив, тетка Тамара, умерла. – с места в карьер сказал дядя Миша. – Сын ее приехал, всех на уши поставил. Участковый приходил, а ты вроде как с ней перед смертью разговаривал. По камерам видели.

– Я завтра буду в Москве, – ответил я. – У меня сегодня вечером поезд.

– Ты где хоть?

– В Кирове.

– Понятно. Ну, я тебя предупредил, сам думай. Кто его знает, что там у них да как. Сам понимаешь, бояре, хозяева жизни.

Я отключил телефон и бессильно опустился на лавочку. Вот тебе и раз. Теперь все стало совсем запутанно, у меня на руках было два письма двух умерших адресатов. И как быть дальше я не понимал. Посоветоваться мне было не с кем.

Да и какого совета я, собственно, жду? Делай, что должен и будь, что будет. В конце концов ничего предосудительного со мной не случилось. Московские дела и предупреждения дяди Миши меня нисколько не тревожили. Меня тревожили письма.

Я совершил такое путешествие и получается, что все было зря. Все это было хлопотно, но глупо и безрезультатно. Зря в оба конца. И получались что я обеих своих работодательниц все- таки хоть и против своей воли, а подвел.

–У вас что-то случилось? – незнакомый мужской голос оторвал меня от самокопаний.

Оказалось, что я забрел во дворик небольшой церковки, или скорее часовенки. На приступочке перед входом, пожилой священник менял лампочку стоя на стремянке

– Вижу что-то у вас случилось, – снова сказал он, спускаясь со стремянки. – Вы уж простите, что я к вам пристал. Не обидитесь?

– Да, как вам сказать, – у меня вдруг возникла мимолетная надежда. – Есть у меня проблема. Не знаю, прямо с чего и начать.

– А заходите, – сказал он, убирая стремянку. – Одна голова хорошо, а две лучше.

Я вошел в часовенку. Здесь было светло, горело несколько свечей и пахло воском. Посредине стояло ведро и лежала швара.

– Я тут раз в неделю прибираюсь, – пояснил священник, убирая стремянку. – Часовня к моему храму относится, вот и содержу по мере сил. Раньше за ней присматривала одна моя прихожанка, но сейчас она болеет. Так, что у вас случилось?

Тут я взял и на одном дыхании рассказал ему всю свою дурацкую историю. Как не странно отец Виктор слушал очень внимательно, и отнесся к моему рассказу вполне серьезно. Покрутил в руках оба письма, спросил, не знаком ли я с содержанием. Я сказал, что не знаю, ни содержания, ни по сути самих авторов писем. А главное не знаю, что теперь делать.

– Ну во-первых, что надо понять, – заговорил отец Виктор, дождавшись, когда я высказал все, что у меня было на душе. – Все что с вами, Иван произошло, произошло не просто так.

– Так вот и я думаю, что не просто так, – снова заговорил я. – Но теперь то как?

– Что делать? – остановил меня отец Виктор. – Что делать я не знаю, я всего лишь, как и вы человек. Но знаю, чего вам точно не надо делать – не надо отчаиваться. Я так думаю, раз Господь вас в этот поход отправил, то ждет что вы пройдете его до конца.

– А почему он меня то в этот поход отправил. Я ведь ему ничего плохого не сделал.

Отец Виктор улыбнулся и похлопал меня по плечу.

– Понимаете, Иван, у Бога о каждом из нас свой промысел. Но нам он не открыт. Мы в его планах, как вот эта лампочка. Я вот ее ввернул чтобы она светила, а ведь ей самой, это совершенно не к чему. Возможно, она и не знает для чего вообще предназначена.

Он шагнул в часовню и щелкнул невидимым выключателем, ничего не произошло

– Не горит, – поспешил я ему сообщить.

– Действительно, – кивнул он, выглядывая из двери.

Потом снова исчез внутри и вернулся со шваброй в руках, смешно привстав на мысках он постучал ручкой швабры по цоколю.