25 часов - Ульяна Алексеевна Захарова

стеной. Ты ей пытаешься что-либо объяснить, но она всё равно тебя никогда не поймёт.

– А вы чего молчите? Что думаете? На чьей вы стороне?

– Лично я считаю, что для начала нам следует прикинуть, где же это самое место, – сказала Джесс. – Поскольку, город мы знаем не очень хорошо, то это дело остаётся за Джеймсом и Самантой.

– Пока вы тут спорили, я уже подумал о нескольких местах, – Джеймс почесал затылок. – Но проблема в том, что это может занять очень много времени. Все места, которые приходят мне на ум находятся очень далеко отсюда, а с транспортом в этом веке всё слишком плохо. Тем более – ночью.

– И что же это может быть, наш юный гений?

– В любом случае, это то, что потерпело пожар. Какое-нибудь поле или дом.

Я с надеждой взглянул на Саманту:

– Что скажешь? Знаешь что-нибудь о пожарах?

Она слегка поёжилась, а после села напротив меня.

– Не знаю даже. Вроде как ничего такого не происходило.

Джесс воодушевлённо выпалила:

– А, может быть, этот пожар ещё не произошёл?

Я недоумевающе спросил:

– В каком смысле?

– Ну, вполне вероятно, что это может произойти в будущем. Допустим, завтра или через неделю, это не имеет значения. Ведь мы до сих пор не знаем, кто является автором этой книги. Значит, мы можем смело предположить, что он играет с нами в игру. Даёт подсказки и ждёт, когда мы клюнем на них, а после совершает свои коварные делишки и разбрасывает детали на месте преступления.

– Звучит бредово, – отозвался Джеймс.

– Сам ты бредовый.

– Я не хотел тебя обидеть, но, Джесс. Ты же сама понимаешь, что это звучит слишком странно.

Они продолжили спорить. И так уже третий раз за эту ночь. Спорили либо они, либо мы. Это мне уже порядком надоело, но делать было нечего. Я обнял руками согнутые ноги и уронил на них голову. В таком положении мне было удобно разглядывать Саманту, хотя почти ничего не было видно дальше собственного носа. Но я видел очертание её фигуры, тёмной и аккуратной. Пускай она и остра на язык, и всегда готова поспорить, но её внешность говорила о том, что она такая же, как и все девочки, бывает хрупкой и ранимой.

Из головы всё никак не могли испариться её слова. "Даже, если ты передумаешь, я всё равно открою брешь и приду к тебе сама". Значит ли это, что я ей понравился точно так же, с первого взгляда, как и она мне? Или она просто не любит тех, кто нарушает обещания.

– Со мной что-то не так?

– Ой, нет-нет, всё в порядке.

Неужели я так пристально смотрел на неё, что она заметила это? Начинаю чувствовать себя Джеймсом, который точно также пялился на мою сестру. Видимо, это заразно.

– Просто ты так долго и пристально смотрел на меня, вот я и подумала, что что-то не так.

– И вовсе я на тебя не смотрел.

– Я не люблю врунишек, Хью.

– Ладно-ладно. И, чтобы ты знала, я не так уж и долго смотрел.

Она тихонько хихикнула:

– На меня раньше никто так не смотрел.

– Так – это как? – решил подловить я её.

– Никак, забудь.

Я был готов поклясться, что сейчас её щёки вспыхнули румянцем. Точно так же, как и тогда, когда мы прощались.

– Ты очень красивая, – наконец сказал я тихо-тихо.

Как и полагается, по всем законам подлости, в этот момент спор Джеймса и Джесс закончился, и на заднем дворе была гробовая тишина. Мои слова прозвучали слишком громко. Боюсь, настолько, что это могли услышать даже рыбки в пруду.

– Вот это откровения, – присвистнул Джеймс.

– Ничего себе, Хью умеет делать нормальные комплименты, – сострила Джесс.

– Заткнитесь оба! – Прорычал я. – Это не то, что вы подумали.

– Ага, мы ничего не слышали.

Эти два идиота залились ехидным смехом. Чёрт, и почему всё вышло настолько неловко?

– Хью, – Саманта подсела чуть ближе ко мне. – Мне приятны твои слова.

Я улыбнулся ей, хотя и не был уверен, что она заметит эту улыбку.

– Пойдёмте в дом, что-то стало совсем уж холодно.

После нескольких часов коллективных раздумий и принятия важных решений, мы всё-таки смогли составить примерный маршрут на день грядущий. Нам необходимо было побывать на двух окраинах города.

На одной из них находилось старое заброшенное поле, которое раньше не давало особенно большого урожая из-за того, что почва была весьма неплодородной. Однажды по неосторожности, оно было сожжено и теперь пустовало. Изредка туда отвозили огромные булыжники (причина свалки из больших камней была неизвестна). Я долго пытался понять, кому вообще в голову могло прийти отвозить большие камни на пустующее поле, но после оставил этот вопрос, ссылаясь на то, что в этом мире слишком много нелогичных вещей.

На другой же находилась сожжённая мельница. Мистер Смит рассказал нам о том, что когда-то эта мельница приносила неплохой доход её владельцу. Но однажды он задолжал кому-то крупную сумму, и в качестве выплаты было принято решение забрать единственную собственность бедолаги. В порыве эмоций, он подумал, что не сможет пережить такого убытка, и поэтому решил сам её поджечь. Глупо, конечно, но он действовал, доверяя исключительно эмоциям. Интересно, знал ли он, что фраза "так не доставайся же ты никому" была бы очень кстати? Так или иначе, он сделал это, совершенно не думая о последствиях. Дальнейшая судьба этого несчастного никому не известна.

Джеймс, окидывая всех гордым взглядом, сказал:

– На месте поля с булыжниками, если кому-то интересно, уже давно построены дома. А вместо мельницы – небольшой мебельный завод.

– Здорово, – сказала Саманта. – Обязательно покажете всё это мне, когда отправимся в ваш век.

Я усмехнулся:

– Куда это ты так быстро собралась? Мы ведь ещё не нашли даже корпус.

– Какой ты скучный. Между прочим, вчера я нашла ещё одни координаты, на одной из страниц. И спрятаны эти шестерёнки где-то в вашем 2017.

– Серьёзно? И ты всё это время молчала? – всполошилась Джесс. – Не помнишь точно, какая загадка там была?

– Это вообще-то должен был быть сюрприз. Но я случайно всё разболтала раньше времени.

– Значит, когда мы найдём корпус, нам даже не предстоит никуда прыгать, – она погладила рукой своё колено. – Бедные мои ножки, я так устала за эти два дня.

– Но ты же сама хотела всего этого, не так ли? – спросил я.

– А я и не сказала, что перестала хотеть найти все эти детали.

Саманта взглянула на часы, а затем робко произнесла:

– Ребят, у нас осталось совсем немного времени на сон. Может