Яфет - Юрий Никитин

и развернулся, ожидая остальных. Люди один за другим выскочили на сушу за ним. Лица бледные, глаза широко раскрыты, как пятаки, словно все еще не верят в происходящее.

Едва последний из них, толстый мужик на старой кляче, выскочил на поросшую травой землю, как раздался оглушительный грохот.

Стены, будто прорвав незримую плотину, рассыпались, и вода в мгновение ока скрыла дорогу, по которой только что прискакали.

– Святые боги! – прошептал толстяк, прикладывая пухлую ладонь к груди. – Благодарю, что успел. Мне всегда говорили, что плаваю как топор. И так едва не обделался, а если б еще и при этом начал тонуть…вот было бы позорище.

Никто не заметил, как бесстрашный Лев тихонько выдохнул и вытер пот со лба.

Он вскинул руку с мечом в знак, что все в целости и сохранности. На другом берегу Громострел вскинул в ответ топор, и тот ярко блеснул на солнце.

– Сработало! – проговорил он с гордостью. – Соколиный Клюв не набрехал. Боги и впрямь помогают!

– Не накаркай, – оборвал подъехавший на могучем коне волхв. – Боги сегодня благоволят, а завтра проклинают. Кто знает, сколько еще раз море разойдется, чтобы нас пропустить.

Яфет с напряженной задумчивостью смотрел на водную гладь, которая будто бы притворилась спокойной, но на самом деле ждет, пока добыча сама угодит в расставленную ловушку. И вот тогда уже навалится, поглотит с костями.

Наконец, с тяжелым сердцем проговорил:

– Готовьте сразу две дюжины людей. Чем скорее все окажемся там, тем лучше.

Глава 16

Море распахивало один спасительный коридор за другим, раз за разом позволяя людям перебраться на ту сторону посуху. Женщины и старики скакали верхом, стараясь не смотреть на колеблющиеся стены воды, но иногда случайно бросали взгляд, и глаза широко распахивались в изумлении. Некоторые зажмуривались, оставляя лишь щелки, трясясь от страха и мечтая скорее оказаться на суше.

Женщины прижимают к груди младенцев, стараясь успокоить, но многие все равно истошно кричат, словно чувствуя – меж ними и смертью стоит всего ничего. Дети постарше смотрят вокруг с любопытством, а некоторые грозно и сосредоточенно, стараясь подражать взрослым.

Коней на всех не хватало, но в первую очередь сажали женщин, по двое, а к ним еще детей, чтобы на одном животном переправилось как можно больше. Некоторые старики отказались даже заходить на песчаную полоску, чудесным образом открывшуюся посреди серых вод. Они попросили во имя старых богов оставить их здесь и зарубить – не хотели быть обузой детям в новых землях.

– Все правильно, – мрачно проговорил Громострел. – Нечего обременять молодых. Они и так весь скарб бросили, а старики еще тот груз – и не нужны, и бросить жалко.

– Ты сам-то кто? – фыркнул Соколиный Клюв. – Добрый молодец двадцати весен? Пора уже думать, кем будешь после смерти – останешься домовым приглядывать за родней или же к Ящеру.

Вокруг них по холму гуляет ветер, колышет траву, треплет волосы на седых головах.

– Почему обязательно к Ящеру? – делано возмутился воевода. – Я, может, прямиком в вирий. Буду днем сражаться, ночью пировать, а утром ублажать девственниц! Точнее, они меня, хе-хе!

– Ты своей рожей всех девственниц распугаешь, – проворчал Соколиный Клюв. – К вирию и близко не подпустят.

– Волхв сказал к Ящеру, – с мрачным сарказмом подтвердил сидящий рядом на коне Шатур, – значит, к Ящеру. Тцар, так что будем делать? Деды никуда уходить не собираются…

Яфет нехотя дал добро, и Шатур ускакал вниз передать приказ. Тцар смотрел, как старики у воды в последний раз обнимаются с родными. Затем встают на колени, склоняют головы, и воины с угрюмыми лицами секут головы.

Яфету вспомнился Мирдрат – город, который он взял сотню лет назад после длительной и тяжелой осады. Пленные отказались повиноваться, и он в ярости велел казнить даже женщин и детей, а грудных сбросить с обрыва.

Он вздрогнул от воспоминаний, посмотрел, как море в очередной раз разевает пасть.

Вскоре берег моря в этом месте стали усеивать не только кости волов с остатками мяса, но и сотни седовласых голов, неподвижно лежащих тел.

Тяжелые вороны, не дождавшись ухода людей, опускаются и начинают долбить клювами блестящие глазные яблоки, пробивают виски, чтобы выклевать мозг. В воздухе раздается хриплое карканье, слышно, как хлопают крылья.

Тцар то и дело бросал взор на высокие стены из воды, напряженно гадая, а не обрушатся ли они вот прямо сейчас, пока скачет очередной отряд с женщинами, а за ними бегут, схватившись за стремена, мужчины? Если их всех смоет, как мелкую рыбешку…

Негромкий трезвый голос внутри подсказывает, что даже если погибнут женщины, можно взять на месте в жены новых, а вот ежели мужчины…род Яфета продолжать будет некому.

Милена и Миштар долго отказывались переправляться первыми, настаивая, что поскачут только вместе с Яфетом, но тцар велел повиноваться, так что обе уже давно на том берегу.

Яфет видит их и отсюда, Милена – самая активная, на месте не сидит – величественно, с царским достоинством отдает приказы воинам, успокаивает женщин.

Миштар же в сторонке восседает на пегом жеребце, сторонится любых хлопот и нагрузок. Яфет помнил, что она хотела ребенка, и после той ночи с ним, ходила с удовлетворенным лицом – Соколиный Клюв, проведя ночь в бдении и костра с дымящимися травами, на утро сказал, что родится мальчик. Мрачно добавил, что ему суждено царствовать в Гиперборее после отца.

Теперь Миштар посматривает на Милену с превосходством и презрением, которое было и раньше, но теперь усилилось стократ.

Вскоре переправились практически все. Даже воины во главе с Малагантом и разведчики Керголла уже на той стороне. Все собрались у берега, лица радостные, самое тяжелое позади. Осталось дождаться самого тцара и можно скакать дальше.

Яфет посмотрел на ожидающую его и Громострела с волхвом группу воинов внизу. Кони под ними массивные, крупные, ждут спокойно – вставшая на дыбы по сторонам вода их не пугает, мол, во многочисленных боях видели и не такое. Вместе с воинами восседает Шатур в кожаном панцире и кольчугой из темной бронзы сверху.

– Пора, Яфет, – проговорил волхв. – Хорошо бы отъехать на ночь подальше от воды, а то, кто знает, не полезут ли из нее в темноте какие-нибудь водяные. Я читал в старых книгах, что в Гиперборее водятся русалки. Сверху обнаженные девы, а снизу рыбьи хвосты. Они заманивают путников, а потом утягивают на дно. Правда, говорят, что зело красивые…Гм…

Громострел расхохотался.

– Наш служитель культа боится, что его уведет первая же утопленница, ха-ха! Надо чаще ходить со мной в бордели,