Шутка Вершителей - Елена Литвинова

— Стоять! — резкий рывок за руку заставил меня остановиться. Прикосновения этого мужчины были мне отвратительны. Меня бросило в пот. Руки стали ледяными. — Тренган, оставь, пожалуйста, нас с супругой наедине…

— Герцог, Ваша кашани всего лишь писала мне рецепт…

— Я попросил тебя, Тренган… Выйди!

Комендант сочувственно посмотрел на меня и вышел из кабинета.

— Как я вижу, ты не собираешься облегчать наши отношения, тётка! Я тебя встречаю там, где тебя и твоей жирной задницы быть просто не должно!

Эти слова были сказаны тихо, но с такой яростью и ненавистью, что я, взглянув в лицо герцога, просто отшатнулась от увиденного: ярость и ненависть смешались там в такую мешанину, что я даже не понимала, чем могла вызвать такую бурю отрицательных эмоций! Красота пропала, обнажив уродство.

— Молчишь? Не собираешься оправдываться? — прошипел он мне почти в лицо, сделав шаг вперёд и наклонившись ко мне. Я сделала шажок назад и упёрлась в стул. — Иди на кухню и не высовывайся, пока я тебе не скажу! И возьми то, что я тебе даю! И радуйся!

Он ещё ближе потянулся к моему лицу и его взгляд переместился на мои губы. Мне на секунду показалось, что он сейчас меня поцелует, и я отшатнулась, почти упав на стул. Герцог тоже дёрнулся и отшатнулся от меня.

— Какая же дрянь эта привязка… Тянет к недостойному тебя существу, — проговорил он. Потом его лицо приобрело уже знакомое мне выражение высокомерного равнодушия и он продолжил: — Я надеюсь, что ты не такая дура, как кажешься… Не появляйся там, где ходят люди благородные… Тебе нечего тут делать…

Моё сердце хоть и выскакивало из груди, но я отдышалась и заговорила, не узнавая свой голос:

— Я всё поняла с первого раза, господин Томарик… Тут я была исключительно по делу…

— Какое дело может быть у тётки к коменданту?

— Я писала ему, как принимать отвар…

— Писала? Не смеши меня…

— Посмотрите на столе… — я старалась говорить вежливо, хотя мне хотелось вцепиться в его рожу и выцарапать его глаза, превратившись в дикую горную царапку, ту, у которой на ушах кисточки!

Герцог усмехнулся и подошёл к столу. Моя записка всё ещё лежала там. Он взял её в руки осмотрел листок и прочитал.

— Травница?

— Да, господин…

— Это дело моего друга, доверять тебе или нет… Я же предпочитаю медикуса, чего и тебе советую… Кстати, почему ты не идёшь к нему на осмотр? После того, как мы… повеселились, тебе нужна была помощь…

— Я уже здорова, благодарю…

— Благодаришь? За что?

— За заботу о моём здоровье…

— Мне плевать на твоё здоровье, просто мне нужен здоровый наследник с магическим даром… И ты мне его родишь! Для этого сегодня же сходи к нашему медикусу, он тебя ждёт! Кстати, мне были не понятны твои трепыхания: ты же давно не девственница! Неужели нельзя потерпеть? Там уже столько, наверное побывало народа, что одним больше, одним меньше…

Я вскочила и ответила, от возмущения забыв, с кем я разговариваю.

— У меня был один мой покойный супруг! И Вы не в праве меня так оскорблять!

Герцог вдруг засмеялся:

— Дура-баба! Тётка тёткой! Если бы ты была гулящей, мой родовой артефакт бы не сработал!

Меня раздражало это его "тётка", хотя я понимала, что выгляжу сейчас гораздо старше, чем я есть. Но герцог-то сам был старше меня реальной лет на восемь! То есть не намного младше меня-иллюзии!

И тут он подошёл ко мне, резко дёрнул за воротник платья, отрвав кусок ткани и обнажив шею и начало груди. А затем подтолкнул к деври и чуть ли не пинком выставил меня наружу.

— А теперь можешь быть свободна! Проваливай на кухню и жди меня сегодня к себе! Да, и не забудь про медикуса!

Я выскочила из комендантской и побежала прочь, понимая, что сейчас этот урод полностью уничтожил мою репутацию. Мужчины в приёмной заухмылялись при виде меня и моего порванного платья.

У меня из глаз потекли злые слёзы. Но я всё же дошла до своей комнаты и переоделась. Ни к какому медикусу я идти не собиралась: пусть мои раны внутри поджили, но опытный доктор сразу определит проблему. Мне было очень стыдно: хватало сочувственных взглядов от господина Тренгана и госпожи Эдды.

После обеда я пошла на кухню. Там Эдда в первую очередь накормиоа меня вкусной густой мясной похлёбкой, посетовав, что я еле живая. После таких нервов, меня накрыл упадок сил, и я еле-еле переставляла ноги.

И тут работницы что-то разболтались, кому-то весело перемывая косточки.

— Чего это они так веселятся? — мне-то было совсем не до веселья. В пору уже было подумывать о побеге.

— Да-а-а… Разное болтают, вот они и собирают слухи… У-у-у, ну-ка успокоились, глупые клуши!

Девочки от такого рыка сразу же замолчали и разбрелись по огромной кухне, только весело переглядываясь между собой.

— Вы не хотите говорить? — я внимательно посмотрела на Эдду.

— У тебя и так много неприятностей в жизни, Тибо… Не нужно сейчас о плохом…

— Это касается меня?

— И да, и нет… Лучше не спрашивай! Скоро сама узнаешь!

— Говорите уже… — я твёрдо посмотрела на повариху. Та взяла квашню и начала её со всей силы мять…

— Осталия… Бендерик… не захотела… жить… в своём доме… в пригороде… Теперь она… будет… вместе с мужем-маркизом… жить тут, в форте!

— И что тут плохого? Меня это как касается?

— А так, — Эдда нагнулась к моему лицу, — говорят, что герцог — частый гость в доме у маркиза логарика… Теперь, когда эта вертихвостка — мужнина жена, то ей ничего не мешает… Ну, ты понимаешь…

— Не понимаю…

— Ну-у-у, то самое… С герцогом, который-то твой супруг теперь… Хоть и скрывает это…

Я только облегчённо выдохнула:

— А-а-а… Вот ты о чём! Да на здоровье! Меня меньше трогать будет!

— Но Вен-то его накажет… Да и тебя за одно!

— А меня за что? — я не понимала.

— Бог благословил вас таким великим счастьем, а вы его оба не цените… Миору приобрести свою кашани, что сорвать среди огромного поля репьёв редкий цветок с волшебным запахом… А стать кашани… Это мечта каждой! Кашани холят и лелеют… Их брегут, как самые большие драгоценности! Они едят на серебре и спят на шёлке!

Эдда разошлась, и пора было это остановить,

— Госпожа Эдда! Посмотрите теперь на меня! Где золото и серебро — и где я!

Я усмехнулась, постаравшись придать своему лицу беззаботный вид. Эти разговоры о кашани с одной стороны казались мне бессмысленными, а с другой стороны — трогали меня. Может, это я такая неправльная? Или мне достался такой неправильный миор?