Чума теней - Вадим Калашов

– Воробышек, бесполезно. Это наивный Герт может думать, что ты меня ненавидишь, а я знаю, что в нашем понимании вы ненависть испытывать неспособны. Когда вас задевают, вы можете ответить той же эмоцией, но вы не умеете ненавидеть долго, мстить последовательно. Потому вас так легко и подчинили, дурачок. Запомни, я проверну этот трюк с часом смерти не ради своего удовольствия, а для того, чтобы ты понял. Пусть в самый последний миг понял, что это не мы гнилые души, потому как много врём, а ты и твой народ со всей вашей тупой правдой гниль, хоть и рядитесь в белые одёжи. Вы чудовища, а не мы. Праведные демоны – твой народ Теней, а мы – святые грешники.

– Ты только что назвал род человеческий мразями, – напомнил Блич.

– Эмоции, малыш, простые эмоции, – засмеялся мечник.

– Хватит! – крикнул Герт. – Сколько можно валить всё на Блича, когда истинный виновник не наказан! Он жив, просто притворяется мёртвым, разве никто не заметил?

Кукушонок понимал, что обречён: стоит высунуть нож из раны – он мгновенно истечёт кровью. Но всё равно на что-то надеялся, хотя сам не понимал, на что.

Все надежды рухнули, когда мечник и его спутники заметили, что зачинщик жив, и окружили его, трясущегося, словно в лихорадке, продолжающего держаться за рукоятку ножа, торчащего в шее.

Своё благосостояние Кукушонок любил считать не следствием своевременного наследства, а наградой за ум. Мало ли кто и когда получал наследство! – вон сколько таких внезапно разбогатевших сейчас о былом слёзы в канавах льют. Не каждый сумеет сохранить, а ещё меньше – приумножить.

Кукушонок приумножил. Он знал, как обойти конкурентов – с кем можно вступить в открытую войну, а с кем лучше договориться. Умел искать клиентуру и понимал, от кого можно получить дополнительный куш с шантажа, а кто, наоборот, имеет право потребовать умерщвления девчонки, которой сболтнул лишнего в порыве страсти.

Если бы он просчитал эту ситуацию, как просчитывал сотни других, то, пожалуй, ничего не случилось бы. Странный мальчик ушёл бы своей дорогой, а Кукушонок получил свои деньги с камня… громадные ведь, если вдуматься, деньги. Плюс то, что заплатит важный господин, когда Кукушонок наврёт, что Эрет удушили и закопали.

Но алчность, возможность получить во много раз больше заглушили привычную осторожность.

И вот итог. Он, считавший себя умнейшим бордельером города, да, пожалуй, и страны… умирает из-за собственной глупости.

Раненый попытался сказать «пощади», но получилось нечленораздельное бульканье.

– Очень рискованно, но я могу попробовать его спасти, – сказал Найрус.

По лицу Олэ врач понял, что предложил плохую идею.

– Не побрезгуешь? – кивнув на Кукушонка, спросил Кая охотник. – Раненым вампирам нужна же свежая кровь для быстрейшего восстановления?

Кай плотоядно засмеялся и пополз, придерживая одной рукой голову, к Кукушонку.

– Это… это, наверное, слишком, – пробормотал профессор.

– Это в самый раз, – не согласился охотник.

Перед спутниками Олэ предстало жуткое зрелище: в ужасе Кукушонок отползал, работая одними ногами (руки продолжали удерживать в ране нож), а вампир его преследовал.

Профессор жалобно посмотрел на Олэ, Фейли закрыла глаза, Герт опустил голову, Блич отвернулся. И лишь одна Эрет даже подошла ближе, чтоб не пропустить ни мгновения из агонии бывшего хозяина.

– Не надо! – умоляюще крикнул Блич, обернувшись. – Зачем тебе это видеть? Ты девушка, ты не должна такое видеть!

– Отвернись! – взвизгнула Эрет. – Это ты не должен видеть! Повернёшься или отделишь от себя тень, клянусь, пробью голову камнем! А мне… мне как раз можно!

Блич, кусая губы, выполнил приказание Эрет. Теперь он только слышал, как, шагая рядом с Кукушонком, девушка усугубляла его муки оскорблениями:

– Что, тварь? Знаешь, что тебе предстоит? Тебя ждёт не просто смерть, тебя ждёт смерть смертей! Он вампир! Он высосет из тебя всю кровь, всю жизнь, всю твою сущность до капли! Это тебе за ночь на Зимнюю Гарвиду. Помнишь, что заставил меня делать в ночь на Зимнюю Гарвиду? А я помню, я никогда не забуду!

Вампир тем временем уже догнал Кукушонка. Даже Олэ и профессор отвернулись. Налети Кай как положено – или в облике летучей мыши, или благородным карателем из ночной темноты, могучим и красивым, – это было бы жутко, но величественно. А здесь происходило нечто не просто страшное, а отталкивающе страшное.

Какая-то особая омерзительность сквозила в том, как боролись искалеченный вампир и раненая жертва.

Через минуту вопль Кукушонка возвестил, что Каю получилось вырвать из его шеи нож. И только Эрет, знавшая слухи о прошлом хозяина, поняла всё зловещее нелепие его последнего крика.

– Мама! – жалобно вопил умирающий владелец борделя.

Кого он имел в виду: ту, которая бросила в приюте, или ту, которая дала тепло и кров? И что вкладывал в этот крик: просьбу о прощении или готовность самому простить? Это осталось загадкой.

Вопль сменился стонами, которые перекрывало жадное урчание.

– Мне неприятно быть таким при дамах, – прервав трапезу, обратился к Эрет вампир. – Не могли бы вы не смотреть так пристально?

– Я не дама, я подстилка. Не стесняйся, – ответила Эрет.

Вампир скривил недовольное лицо, но вернулся к пище.

Он выпил из Кукушонка всю кровь. До единой капли. Под далёкие крики «С Днём Святого Гло!». Под эхо пожеланий Добра и Любви. И вытер губы и подбородок лентой мира, когда закончил.

Ему было хорошо. По его лицу гуляло такое блаженство, что Эрет поневоле отпустила пошлую шутку. Кай не обратил никакого внимания.

– Идите, я вас догоню.

У трущоб он их действительно догнал. При этом не выглядел усталым.

– У вампиров после такого просыпаются особые силы, – пояснил он свою бодрость. – Эх, я ведь целый час способен проходить сквозь стены. Не каждого, конечно, помещения, а только того, которое не считается жилым домом. Хотя, если когда-то получил в дом приглашение… Эх, жаль, пропадёт сегодня дар напрасно.

И нога у него прекрасно приросла, и на шее не осталось даже пореза – свежая кровь творит чудеса.

– Эй, друг, – сказал вампир, положив руку на плечо Бличу. – Я там поковырялся в карманах этого ублюдка… мм. Твоё же?

Блич вздрогнул, увидев в ладони Кая материнский камень.

– Оставь его себе и… научи меня всё-таки драться. Трактат отличный, но многого я не понимаю.

Вампир покачал головой и положил камень в карман мальчика.

– Я обучу тебя бесплатно. По два часа в день во время, пока его высочество Жалельщик Наёмников спит. Я позаимствовал меч одного из покойничков по такому случаю.

Блич боязливо посмотрел в сторону Олэ. Но охотник шёл далеко впереди и, видимо, их не слышал.