Проклятая реликвия - Майкл Джекс

— Вот. Эта часть пути — очищение, разрешение уходить. Вы это чувствуете?

Фальконер не мог сказать, что он чувствует. Он не привык к мистическим ощущениям. И все-таки в некотором роде он чувствовал, что давление его обычной жизни ослабло. Студенты и их питание.

Монах назвал свое имя.

— Роберт Ансельм.

— Уильям Фальконер.

— А, да, я о вас слышал.

Фальконер догадался, что монах вспоминает предыдущее убийство, которое привело его в Осни. А теперь случилось еще одно, и он снова здесь.

— Здесь, в центре, можно проникнуть в суть вещей — здесь снисходит озарение.

Фальконер подумал, что именно сейчас ему бы это очень пригодилось. Хотя бы для того, чтобы разрешить свои сомнения. Ансельм продолжал объяснять символическое значение шести лепестков вокруг центра лабиринта. Минерал, растение, животное и так далее — здесь были представлены все элементы мира.

— А в самом центре седьмой символ, Троица. Здесь, под камнем. — И он благоговейно показал пальцем на камень в центре. Фальконер не мог его как следует рассмотреть без своих глазных линз, а доставать их при незнакомце постеснялся, поэтому он нагнулся и начал изучать резьбу. Она изображала Бога в виде каменщика или архитектора с гигантским циркулем.

— Помогает это вам разобраться, магистр Фальконер?

— В чем?

— Разумеется, в смерти брата Джона. Вы уже все видите?

Фальконер покачал головой.

— Боюсь, я опираюсь на факты, брат Роберт, а их пока совсем мало.

— Если вы хорошенько посмотрите, обязательно увидите. Я уверен.

Фальконер не был так уверен, как Ансельм, в своей способности разглядеть убийцу. Ему уже пора было уходить, чтобы позаботиться о нуждах Джона Хэнни. Он поблагодарил монаха и распрощался. Ансельм вздрогнул, когда Фальконер, не обращая внимания на дорожку лабиринта, ведущую наружу, пошел к двери напрямик.

Тамплиер, подкрепившись хлебом и элем, влился в толпу паломников, шагающих к церкви святой Фридесвиды. Тощая черноволосая служанка, приносившая ему оба дня еду, также взбила ему соломенный матрац, когда он приехал. Когда храмовник выходил из Гол-ден-Болл-Инн, девушка околачивалась у двери с хитрым выражением на узком лице. Он отдавал должное ее настойчивости, бросавшейся в глаза при полном отсутствии привлекательности, но она зря тратила на него силы.

Орден требовал от него не только бедности и послушания, но и целомудрия. И он никогда не испытывал трудностей, повинуясь требованию сохранять целибат. И бедность тоже — орден обеспечивал его всем, что ему было нужно. Тамплиера раздражала покорность — и давалась ему с большим трудом.

Если бы он строго повиновался гроссмейстеру, сейчас уже, пожалуй, бросил бы свои поиски. Но храмовник не сдавался — не для этого он так далеко заехал. Необходимо преодолеть вчерашнюю неудачу, а он не сможет этого сделать, если удерет обратно в Окситанию. Нужно вернуться в аббатство Осни, к масону.

Если он найдет человека, отвечающего за строительные работы, то, возможно, сумеет достичь успеха там, где потерпел неудачу с монахом. Тамплиер, не знавший короткой дороги, которая вывела Фальконера, Баллока и юношу Хэнни на заливной луг, вышел из Северных ворот и направился хорошо утоптанной дорогой на север, к аббатству. Именно поэтому они разминулись с Фальконером, который возвращался в Оксфорд через боковую дверь в стене замка.

По пути в аббатство тамплиер поговорил с оборванными peregrini, пытавшимися удвоить свою удачу, добавляя могущество реликвий в аббатстве к самой святой Фридесвиде. Храмовник небрежно спросил, не слыхал ли кто из них о частице Истинного Креста где-нибудь здесь, по соседству. Внезапно его окружили сияющие лица. Все жадно требовали, чтобы он — если, конечно, знает об этой реликвии — рассказал им, где она находится, потому что для них она неоценимо важна. Какой-то мужчина с обваренным лицом вцепился ему в рукав и не хотел отпускать. Он решил, что храмовник знает больше, чем говорит, и умолял его открыть тайну. Он в отчаянии и мечтает излечиться. Тамплиер вырвался с трудом и после этого опасался рассказывать о своих намерениях спутникам.

В аббатстве тамплиер слонялся вокруг до тех пор, пока не увидел человека, высекавшего на цилиндрическом куске камня узор из ромбов. Такие камни, поставленные на другой, образуют колонны у входа в почти завершенную церковь. Тамплиер стоял, восхищаясь искусством человека, а тот молча работал. Он наносил удары точные и уверенные, прокладывая спиральный желобок, ведущий вверх по колонне. Неужели это тот самый масон, которого он ищет? Храмовник думал, что он старше. И решил прощупать почву вопросом.

— А вы знаете, что колонна, будучи синтезом круга и квадрата, отображает соединение духовного и материального миров?

Человек холодно улыбнулся и осторожно ответил:

— Да. А колонны под названием Яхин и Боаз стоят по обеим сторонам входа в Храм Соломона. — Ля-Суш перестал стучать по камню и прищурился, разглядывая смуглокожего незнакомца. — Вы тамплиер?

Храмовник коротко кивнул, соглашаясь. Масон аккуратно положил инструменты на пол.

— Люди говорят, что вы храните больше секретов, чем мы, бедные масоны. Вы были в Святой Земле? Судя по темной коже, да, причем совсем недавно.

Тамплиер поморщился.

— Увы, я добрался всего лишь до нашей крепости близ Фамагусты, на острове Кипр. Так что честь освобождения Иерусалима от ига принадлежит моему предку, Майлзу де Клермонту, а мне приходится довольствоваться Градом Небесным, воплощенным в церквях, таких, какую создал ты.

— Я и мой предшественник, да упокоит Господь его душу. Я-то сам работаю здесь всего два года.

Тамплиер надеялся услышать вовсе не это. Он проделал весь этот путь из-за истории, касавшейся каменщика-масона, который работает в Англии, в аббатстве Осни. Гроссмейстер тамплиеров обладал неким знанием. Знанием об определенной реликвии, которую орден искал долгие годы. Как-то они сумели проследить ее до аббатства Тьюкесбери, но там ее уже не было, и след остыл. Потом до гроссмейстера дошла история о масоне, работавшем в Оксфорде, а теперь выясняется, что и она всплыла слишком поздно. Старый масон умер. Но все-таки оставалась крохотная надежда на то, что знание передали дальше.

— Стало быть, вы работаете по планам, разработанным предыдущим масоном-каменщиком?

Удо Ля-Суш громко фыркнул, чем привлек внимание своих работников. Им стало интересно, что так рассмешило их обычно угрюмого хозяина. Но он махнул им рукой, и они поспешно вернулись к своему делу.

Ля-Суш внимательно посмотрел на храмовника, лениво стоявшего в тени хибарки. Несмотря на расслабленную позу, было видно, что мускулистые ноги поддерживают его тело в идеальном равновесии. Руки, небрежно скрещенные на груди, были на самом деле напряжены и готовы отразить любой удар. Масон задумался — а расслабляется ли по-настоящему этот человек хоть когда-нибудь?