Наследница порочного графа - Анна Князева

Дайнека грустно кивнула:

– Пыталась. Была такая возможность, мне даже нашли его номер[16].

– И что? – в ожидании ответа Артюхова чуть-чуть подалась вперед. – Вы поговорили с ним?

Дайнека покачала головой:

– Нет. Не удалось дозвониться. Номер уже не обслуживался.

– Как печально… – Артюхова протянула руку и погладила ее по плечу. – Бедная девочка!

– Пожалуйста, не жалейте меня.

– Что такое?

– Когда меня жалеют, я всегда плачу.

– Ну-ну, – улыбнулась артистка. – Вы еще молодая. У вас все впереди.

– Только не говорите, что я снова смогу полюбить…

– Полюбите. Непременно полюбите.

– Это вряд ли, – Дайнека шмыгнула носом. – Давайте попьем чаю.

– Не откажусь, – сказала Артюхова и тут же спросила: – Вы не были на обеде. Почему? Не нравится наша еда?

– Готовят здесь хорошо, – Дайнека включила чайник и достала две кружки. – Просто заработалась. Я, когда работаю, про еду забываю.

– Мне бы хотелось, чтобы вы у нас задержались.

– Честно говоря, я еще не решила.

– И я хорошо вас понимаю. Со стариками неинтересно. Наверное, каждый лезет с рассказами о своей жизни и сплетнями про других?

– Вовсе нет. – Замолчав, Дайнека вдруг опустила глаза.

Понятливо улыбнувшись, Артюхова спросила:

– Вам уже рассказали, что я пережила четырех мужей, не считая сорока двух любовников?

– Нет, что вы…

– Говорите-говорите, я не обижусь.

– Ну, в общем, да.

– Попробую отгадать кто… – Артюхова вгляделась в ее лицо. – Ерохина?

– Это будет неправильно… – пробормотала Дайнека и спросила: – А это правда?

– Что?

– Ну, что у вас было четыре мужа.

– Правда.

– И все умерли?

– Можно сказать и так.

– Боже мой!

Артюхова успокаивающе махнула рукой:

– Не нужно пугаться. Это было давно. Что касается меня, то я любила лишь одного. Но он, к сожалению, не стал моим мужем.

– Почему? – удивилась Дайнека.

– Чтобы объяснить, нужно многое рассказать. А вы заняты.

Дайнека налила чаю и достала пакетик конфет:

– В конце концов, в обед я работала. Могу отвлечься, и совесть меня не замучает.

– Мне нравится, как вы говорите. Не каждый так выстроит фразу. – Артюхова повторила: – Могу отвлечься, и совесть меня не замучает… – Ненадолго задумавшись, она продолжила: – Должна вам сказать, что в современных пьесах сплошь и рядом труднопроизносимые тексты. Хорошо бы авторам читать свои диалоги вслух и только потом отдавать актерам.

– Вы расскажете? – напомнила Дайнека.

– Да-да… – Артюхова опустила глаза, потом посмотрела на нее долгим испытующим взглядом: – Вам действительно интересно?

– Очень.

– Что ж… Постараюсь рассказать, как можно короче. В двадцать один год я уже играла в театре. Так вышло: слишком рано окончила театральное. У меня был молодой человек. Мы любили друг друга. Я была дочерью генерала, он – сыном уборщицы. Сергей, назовем его так, еще учился на дневном отделении института, когда мы подали заявление в ЗАГС и сказали его матери, что хотим пожениться. Она воспротивилась. Ей, видите ли, не нравилось, что я артистка. А я была залюбленной родителями интеллигентной девушкой. Мой отец, гордый человек, ветеран войны, пошел к ней на поклон. Убеждал, рассказывал, что уже приготовил для нас квартиру. Но мать Сергея ответила, что сыном она не торгует.

– А что сам Сергей? – спросила Дайнека.

– После разговора наших родителей мы с ним перестали встречаться. Я обиделась за отца. На что обиделся он, мне неизвестно. В день, на который была назначена свадьба, я просто пошла на репетицию в театр… – Артюхова ненадолго замолчала, а потом, немного в другой интонации, продолжила: – Но дело в том, что у меня к тому времени было десять недель беременности… Пришлось сделать аборт. Родители, конечно, были в курсе. Когда я вернулась из больницы, отец сказал, что постарел на десять лет. Господи, как же мне было плохо…

– Зачем вы это сделали?

– Другое время. Вам не понять.

– Что дальше?

– Через год Сергей подкараулил меня у театра, упал на колени и стал умолять о прощении. Потом сказал, что уходит в армию, и попросил явиться на проводы. Я пришла, села за край стола, как бедная родственница, а когда хотела уйти, он поймал меня, завел на кухню и встал на колени. Туда же зашла его мать и сказала: перед матерью никогда на коленях не стоял, а перед этой потаскухой стоишь. Сергей вскочил, схватил ее, поднял и начал трясти…

– Что было потом?

– Я пришла его проводить на вокзал. Принесла одеколон «Привет», сигареты, какие-то сладости…

– Попрощались?

– Да. И он уехал служить во флот на четыре года.

– А вы?

– Прибежала в театр, забилась в дальний угол, смотрела в потолок с нарисованными ангелочками и выла от горя.

– И вас никто не успокоил?

– В семь часов утра там никого не было.

– А потом?

– Потом я вышла замуж за самого нелепого человека, нашего с Сергеем знакомого, которого он презирал. Через четыре года Сергей вернулся и стал меня караулить повсюду, где бы я ни была. Схватит, прижмет к себе и шепчет: «Это твой запах, это ты!»

– Боже мой, как же все это грустно! Вы любили его?

– Я любила его больше жизни, – призналась Артюхова. – Однажды, поссорившись с мужем, заявилась к нему. И вот что странно: его мать встретила меня как самую дорогую гостью, а на трюмо висел мой портрет. Я осталась у него, и это была не последняя ночь нашей любви.

– Вы начали встречаться?

– Мы стали любовниками, и это длилось несколько лет. Сергей пошел служить в Комитет госбезопасности, окончил академию и стал добиваться, чтобы я бросила мужа. Но я к тому времени опять забеременела.

– От Сергея?

– От мужа.

– И что вы решили?

– Рожать и жить со своим мужем.

– И, конечно, расстаться с Сергеем?

– Боже мой… Какое непривычное имя! – заметила Артюхова. – Надеюсь, вы понимаете, что оно условное?

– Это не важно, – сказала Дайнека. – Вы с ним расстались?

– Да.

– И что он?

– Устроил так, что моего мужа посадили в тюрьму.