Наследница порочного графа - Анна Князева

Дайнека бросилась следом и закрылась на внутренний замок. Несколько мгновений прошло в тишине, после чего она взялась за ключ зажигания и, надеясь на чудо, повернула его. Машина завелась.

Не медля ни секунды, Дайнека рванула вперед.

Дайнека работала в библиотеке. Она копалась в пыльной коробке, доставала оттуда бумаги и раскладывала их на столе, пытаясь привести к общему знаменателю.

Письма на французском языке складывала в одну кучку, на русском – в другую. Французские прочитать не могла, русские читала, но выборочно. Все они были скучными или деловыми. Понемногу делалось ясно, почему этот архив ни у кого не вызывал интереса.

Строго говоря, не все документы напрямую относились к Измайловым. Здесь были чужие счета и письма посторонних людей, адресованные непонятно кому. Такие бумаги попадали в третью стопку, чтобы потом оказаться в отдельной картонной папке.

Дайнека сдвинула стул, поднялась и поискала глазами Тишотку (она взяла его с собой на работу, решив не оставлять одного). Добродушный пес никому не мог помешать.

– Ну что, мой дорогой, – сказала она ему. – Обед мы с тобой пропустили, но с ужина я тебе обязательно принесу что-нибудь вкусное.

Тишотка пару раз стукнул хвостом по полу и снова заснул.

Налив себе чаю, Дайнека поставила кружку на стол и вынула из коробки несколько документов. Уселась и разложила их перед собой. Ее внимание привлекла желтая картонная книжица, на которой была надпись: «Заменительный билет» и чуть ниже – «смотровая книжка». В словах использовалась буква «ять» и твердый знак в конце слова «билет». На первой странице была приклеена фотография улыбчивой темноволосой женщины. Дайнека прочитала:

«Настоящий заменительный билет выдан проститутке Мендель Лане Михайловне…» Дальше неразборчиво перечислялись названия деревни, уезда и волости, уроженкой которых она являлась. Ниже – роспись полицмейстера.

В руках Дайнеки был так называемый «желтый билет», или разрешение на занятие проституцией. Она перелистнула страницу и увидела перечень правил для публичных женщин. Перечитала и удивилась строгости, в которой содержались проститутки царской России. К примеру, публичная женщина не могла без разрешения властей переменить место жительства.

– Возможно, в этом был смысл… – пробормотала Дайнека и задала вопрос в никуда: – Но как «желтый билет» проститутки попал в архив графа Измайлова?

В продолжение щекотливой темы ее поджидала брошюра с красноречивым названием «Резиновые изделия». В перечне значились парижские и американские резиновые «предохранители для мужчин». Без швов (как отмечалось в брошюре) и самой тончайшей выделки. Это был каталог старинных презервативов. Самый дорогой из них, с названием «Ксафъ» со шпорами», стоил пять целковых за дюжину. Изделия из рыбьего пузыря были дороже. Дюжина «Эфъ-Эфъ» из пузыря семги стоила семь рублей. В этом же каталоге предлагались к продаже искусственные резиновые органы.

Дайнека отбросила книжицу. Кто бы мог подумать, что больше ста лет назад все было, как и теперь!

Среди документов оказалось несколько писем на французском и одно, написанное по-русски. Это, последнее, от княгини Марии Куракиной адресовалось Анне Константиновне Измайловой.

Дайнека решила его прочитать.

«Радуюсь, милый друг, что беспокойства наши миновали, и опасность, в которой Вы пребывали, наконец, отступила. Не думайте, что, любя Вас так сильно, я не представляла, какая Вас могла бы настигнуть беда. Ваш переезд в гостевые покои успокоил меня и дал надежду на лучшее. Хорошо бы Вам и вовсе уехать в Москву. Напрасно Вы изводите себя, оставаясь в этой глуши. Вы ничем не сможете помочь графу Александру Петровичу. Ваш супруг осознанно избрал печальную участь погубить себя самого и свою бессмертную душу. Скопище чудовищных пороков и бесы, живущие в нем, увлекут графа в геенну огненную. Никому, кроме Вас и слуг, не видны последствия его злодейства и низости. Но рано или поздно они проявятся, и общество жестоко осудит его. Препровождаю Вам роман Жоржа Онэ, который Вы всегда хотели иметь. В Санкт-Петербурге на него теперь большая мода.

Любящая Вас

Кн. Мария Куракина».

Дочитав письмо до конца, Дайнека подняла глаза и вздрогнула от испуга. Перед ней стояла сама Артюхова.

– Я несколько раз окликнула вас по имени, но вы не ответили, – проговорила она, а потом склонилась и погладила Тишотку по холке. – Милый пес…

– Простите, Ирина Маркеловна. Вот, занимаюсь разборкой архива, – Дайнека поднялась из-за стола и отряхнула одежду. – Пылища!

– Вам нужно попросить у завхоза рабочий халат.

– При случае… Вы принесли книгу?

Артюхова протянула ей сборник стихов Пушкина:

– Если бы это было возможно, я бы с ним не расставалась.

– Вас никто не торопит, – улыбнулась Дайнека.

– Вдруг кто-то другой захочет почитать, а он на руках.

– Это вряд ли. У нас в ходу детективы и мемуары артистов. – Отыскав карточку Артюховой, Дайнека вдруг вспомнила: – Должна признаться, вы прекрасно прочли стихи Давида Самойлова.

– Вам понравилось?

– Очень! Знаете, когда-то я сама сочиняла стихи.

– Когда-то? – Артюхова вскинула красивые брови. – А что же теперь?

– Не пишется, – призналась Дайнека.

– Ага… – артистка опустилась на стул. – Думаю, за этим стоит сильное чувство.

– Скорее его потеря, – с горечью сказала Дайнека.

– И как же это случилось? – за этим вопросом стояло не праздное любопытство, а простое человеческое сочувствие.

– Мы познакомились три года назад, – заговорила Дайнека. – И очень полюбили друг друга.

– Как его звали?

– Джамиль.

– Какое необычное имя, – заметила Артюхова.

– Он русский. Родился в Алма-Ате, и родители назвали его в честь казахского друга.

– Можете описать его внешность?

– Высокий… Светловолосый… Добрый.

– Вы очень его любили?

– Очень!

– Почему же расстались?

– Он так решил… – Дайнека потупилась. – Не хотел, чтобы у меня из-за него были неприятности. Он был, как бы это объяснить…

Артюхова догадалась:

– Не слишком законопослушным?

– Да. Именно так.

– Когда вы с ним виделись в последний раз?

– Два года назад[15].

– Давно… Где он теперь?

– Не знаю.

– Неужели не пытались его разыскать?