Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев

– Гут, – понимающе улыбнулся турок.

– Много тут у вас женщин? – надо было как-то завязать беседу.

– Гут, – турецкий бармен налил по 30 грамм в два пластиковые стаканчика.

– Маловато, – слегка расстроился Алексей.

– Гут, – бармен показал на часы.

– Рано? Ты меня учить будешь? – Алексей еле сдержался от бранных слов. Слил желаемые капли в один стакан. Выпил залпом. Не поморщился.

– Еще два виски! – рявкнул офицер из страны, что на северном побережье Черного моря, а значит суровом.

Глаза бармена потускнели. Его учили обслуживать так, чтобы русские туристы не напивались. Надо наливать поменьше. Если можно разбавить, разбавляй. Главное, чтобы не случалось пьянства до поросячьего визга. Подошедший клиент явно не собирался пить по правилам турецкого отеля. У славянского парня играли желваки на скулах, и намечалась иная линия поведения.

– Плиз, – бармен плеснул ту же отмеренную микроскопическую дозу.

Алексей проглотил и эту дозу. Что такое 50—60 грамм для нормального русского или поранского мужика? Капля в море. Незаметно.

– Повтори, дарагой, – Алексей издевательски улыбнулся.

– Карашо, – перешел на русский язык бармен и налил виски в два раза больше.

Алексей хлопнул в ладоши, отметив произошедшую перемену в разливочной стратегии властелина местного алкоголя.

– Другое дело, – русский поранец улыбнулся и отправил виски по адресу, – давай еще.

Турок колебался ровно одну секунду. И налил снова две двойных дозы. Потому что на инструктаже говорили, что спорить с русскими бесполезно. Вы должны сделать все от вас зависящее. Если человек хочет напиться, он напьется. Тем более статус заведения «Все включено» предполагал неограниченное количество алкоголя. С вероломством туристов с Севера приходится иногда смирятся.

Алексей на этот раз перелил виски в один стаканчик.

– А сюда колы, друг, – турист, рожденный в Торжке, лучезарно улыбнулся, он победил в этом противостоянии Юга и Севера, – будь здоров.

С двумя стаканчиками в руках Алексей вышел под палящее солнце. Туристы ближе к обеду уже покидали солнцепек. Поэтому проблем со свободными лежаками не возникло. Алексей поискал глазами Катю. Не нашел. И плюхнулся на первый попавшийся шезлонг.

Алексей медленно выпил с трудом выбитый алкоголь, запил колой. На жаре и после бессонной ночи, его долгожданно развезло. Алексей закрыл глаза…

Русский паренек из жутких навязчивых снов возник перед глазами практически мгновенно. Они вдвоем, полковник ВСУ и пленный русский солдат, находились в сыроватой землянке. Паренек сидел перед Алексеем на хлипкой табуретке со связанными позади руками. На левом виске запеклась кровь.

– Как зовут? – рявкнул Алексей.

Паренек сверкнул глазами. Симпатичными, умными, по-мужски приятными. Русский не кололся. Этим несказанно удивил Алексея. Да, встречались крепкие ребята, из который не вытянешь ни слова. Но такие почти не попадались в плен. Такие сумасшедшие изверги бились до последнего и умирали, но не сдавались. Достойные соперники, если честно. Алексей сам был такой. Или хотел думать, что он такой.

Большинство военнопленных были заблудившимися или растерявшимися юнцами. Они тряслись, как березовые листочки под ветром. Заикаясь рассказывали всё и вся. Что спрашивали и чего не спрашивали. Хотя их информация была и без того известна. Какая часть, фамилия командира и так далее. Сведения у Алексея были. Во время допроса стояла задача сломать солдата. Чтобы он сам себя почувствовал предателем. Назвал фамилию командира и сразу попал в разряд тех, кого никто не уважает. Но с кем можно иметь дело. Чью трясущуюся и сопливую физиономию можно выложить в интернет, например.

– Не скажу, – ответил паренек.

– Смешной ты, солдатик Ваня, – Алексей потер ладони.

– Для вас русские все Иваны? – усмехнулся пленный.

– Нет, почему же. Вместе с тобой задержали другого бойца. Так вон он рассказал все о себе и о тебе. Мы знаем, что тебя зовут Иван.

– А вас?

– Меня Алексей, – паренек внимательно посмотрел на него, – чего вылупился?

– Так просто. Интересно посмотреть в глаза врага. Никогда не думал, что враг будет разговаривать по-русски.

– Я тебе не враг, милый Ваня, – Алексей достал пачку сигарет Мальборо и протянул пленному, – закуривай.

– Не курю. Так дешево меня еще не покупали.

– Я тебя не покупаю, очень надо. Ты должен понять, что сейчас целиком в моей власти. Я могу сделать с тобой все, что угодно, – Алексей провел указательным пальцем по горлу, – так что я тебе не советую ерепениться. На кону твоя жизнь. Дома, наверное, тебя мамка ждет, а может и невеста. Так же?

– Невесты нет. А мать меня поймет. Не на того напали, – огрызнулся Иван.

– Вот видишь, – Алексей спрятал пачку сигарет в карман брюк, – теперь мы знаем, что у тебя есть мать. Хочешь с ней повидаться? Может хочешь ей написать письмо? Или позвонить по телефону?

– И за это мне надо раскрыть военную тайну? – солдатик улыбнулся, – «за пачку печенья и банку варенья»?

– Видишь ли какое дело – никакой военной тайны нет. Ее просто не существует. Над вашей территорией висят натовские спутники. Мы и без твоей информации знаем с точностью до миллиметра расположение ваших частей, танков и ЗРК. Мы знаем номера частей и фамилии командиров.

– Тогда чего вам надо?

– Мне надо, чтобы ты понял одну простую вещь – ты проиграл. Тебя никто не ищет. И за тобой никто не придет.

– Я знаю, и это не новость. Попробуй удиви меня, – солдатик нагло оскалился.

Допрос явно выходил не по сценарию Алексея. Хозяин положения терялся и не знал, как воздействовать на человека, который не испугался. Русский Иван не боялся. Ни капельки. Его надо было напугать, срочно. Иначе инициатива постепенно переходила на сторону русского пленного. Еще минута, и Алексей начнет рассказывать номера и координаты расположения поранских частей. Что вообще здесь происходит?

– Ты молодец, Иван. Хорошо держишься, – Алексей вновь достал пачку сигарет и закурил сам, – я пытаюсь тебе помочь, а ты сопротивляешься.

– Если вы хотите помочь, отпустите меня.

– Ха-ха-ха, – Алексей рассмеялся, потом закашлялся. Все-таки он не курил уже лет десять. Дымил только в редких исключительных случаях. Таких, как сейчас. Почему у него не получается расколоть паренька? Почему несмотря на то, что перед ним враг, которого он жестко ненавидит, русский солдат вызывает у него симпатию? Может, Алексей устал? Или ему пора в отпуск? Может, лучше демобилизоваться и пойти выращивать виноград под Аркадией? Что здесь происходит? Черт побери!

– Отпустить я тебя не смогу, – Алексей посмотрел на кончик сигареты, – и не хочу. Ты напрасно геройствуешь, мил человек. Я буду вынужден тебя отправить туда, где с тобой будут разговаривать по-другому. Я лишь пытаюсь помочь и избавить тебя от дальнейших неприятностей. А ты упорствуешь. Мой план такой: ты мне сейчас все рассказываешь. Мы связываемся с твоими родителями, получаем выкуп. Ты оказываешься на свободе уже на следующий день. Годится?

Паренек, казалось, задумался. Он пару минут внимательно смотрел на Алексея, слегка наклонив голову влево.

– Как же так получилось? – спросил русский Иван.

– Что ты имеешь ввиду? – Алексей выпустил вверх жирную струю дыма.

– Что мы стали врагами.

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Вы пришли на нашу землю, – Алексей положил ногу на ногу и стряхнул пепел на земляной пол, – мы были вынуждены защищаться. К сожалению, вы нарушили все международные нормы, и теперь песенка России спета. Вам долго не протянуть.

– Я не про это.

– А про что?

– Вы же русский? У вас практически нет акцента. Предполагаю, что у вас фамилия русская. Какая-нибудь Уваров или Кутузов. Так ведь?

Алексей дернулся от звучания собственной фамилии. Редко он ее здесь слышал. На фронте в ходу больше позывные. Алексея звали «Торпедо».

– И родились вы где-нибудь в центральной России. И родственников целая куча по ту сторону линии фронта. Так ведь?

– Слушай, парень, все это так.

– Что ты с ним нянькаешься? – в землянку с грохотом вломился Степан, – не узнаю тебя, Торпедо. Смотри как надо!

Степан прислонил автомат к дверному косяку. Плюнул на перчатки. И ударил русского солдата правой ногой в грудь. Паренек сложился, как бы пропуская