Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А муж должен оставаться опорой в любой ситуации.
Катя накинула халат, вышла из ванной, взяла телефон и вернулась в ванную. Набрала номер мужа.
– Сережа, прости меня, – сказала она, когда муж взял трубку.
– Катя, ты чего? Я на тебя не обижаюсь. Это ты прости меня.
– За что?
– За то, что не уберег нашего Ванечку.
– Ты в этом не виноват. Виновата только я.
– Катя не кори себя. Ты не виновата. Ваня стал взрослым мужчиной. Он имел право выбирать свою судьбу.
– Наверно, ты прав. Но мне не легче. Ведь моего мальчика больше нет. И никогда не будет. Мне так хочется его обнять, поговорить, посмотреть в глаза.
– Кать, нашу утрату надо принять. Ваню не вернуть. Тебе станет легче.
– Я не верю. Не могу, – Катя заплакала и села на кафельный пол.
Лариса стояла перед дверью ванной. Не заходила и не вникала в смысл сказанного. Но она слышала голос Кати, значит жива. Напрягалась, если Катя замолкала, слушая Сережу. Выдыхала с облегчением, когда вновь слышала голос Кати.
– Успокойся, дорогая, – Сергею захотелось протянуть руку сквозь пространство и погладить Катю, – не плачь.
– Милый, ты не видел мою сумочку? – вдруг услышала Катя чей-то женский голос рядом с Сережей.
– Кто это? – Катины слезы мгновенно остановились.
– Где? – интонация изменилась, голос Сергея зазвучал твердо и напряжённо.
– У тебя там кто-то есть? – спросила Катя, – это женщина?
– Нет. Тебе показалось. Это телевизор, реклама какая-то идет.
– Мне показалось… – Катя поднялась.
– Ничего, бывает.
– Пока, – Катя включила холодную воду.
– Звони.
– Ага.
Катя нажала отбой. Она на 180 процентов была уверена, что голос был не из телевизора. Где же ее муж отдыхает и с кем? Как-обидно-то! Катя поглядела на себя в зеркало.
– Ты ничтожество, а потому никому не нужна! – сказала Катя отражению.
Где-то там в черепной коробке, у правого виска, живет непонятное образование. Оно совсем небольшое. Всего несколько сантиметров в диаметре. Но оно не позволит Кате жить дальше. Да, наверное, она сама виновата в том, что эта штука появилась. Слишком долго и мучительно переживала, не желала принять реальность. Убивала себя. Вот и добилась результата. Человек всегда добивается, чего ни пожелает. Надо очень сильно захотеть. Катя так хотела увидеть сына, что скоро окажется с ним в одном царстве. В Царстве Мертвых.
Кате показалось, что отражение издевательски улыбнулось.
Но раз уж все потеряно и возврата к прошлому нет, то не нужно напрасно лить слезы. Даже собственный муж ждет-не-дождется, когда Катя встретится с Ванечкой. Она больше не будет переживать. Нет. Нет. Нет. Отныне она будет жить со спокойной и открытой душой. Злится поздно. На это просто нет времени. Только, люди добрые, расскажите, как этого добиться? Где живет спокойствие и умиротворение в этом гребаном мире?
Дверь в ванну отворилась, внутрь заглянула Лариса.
– Екатерина Витальевна, у вас все нормально? – спросила она, – вы замолчали. Извините. Я переживала.
– Нормально, – Катя плеснула в лицо холодной водой, – лучше некуда. Не хочется брать грех на душу и кидаться под поезд, но жить нет сил.
– Что случилось?
– Ничего. Дело в том, что ничего не случилось. И это самое обидное.
Катя вернулась в комнату и вышла на балкон. Внизу на площадку у бассейна турецкие повара вытащили трехметровый мангал, разожгли угли и собирались жарить рыбу. Аппетитные запахи распространялись по территории отеля и всей округе. Лариса тоже вышла на балкон, облокотилась о перила слева от Кати.
– В чем смысл жизни, Лариса? – спросила Катя, глядя на безоблачное вечереющее небо анатолийского побережья Турции. Перламутрово– умиротворяющая красота!
– Я думаю, чтобы любить. Чтобы растить детей. Может быть, еще для того, чтобы оставить след в истории. Но первые два пункта – главные.
– Наверное, ты права. А что делать, если твой сын погиб раньше тебя, а твой любимый человек предал тебя?
– Значит, не любил. Любящее сердце не может предать.
– Допустим, это сложно принять, но можно, – Катя тяжело выдохнула, – а что делать с сыном?
– Надо доверять взрослым детям. Ваш сын сам выбрал такую дорогу. Воспитывать надо было, пока он был маленьким.
– Я могла его остановить?
– Вряд ли. Наверное, такова его миссия на Земле. Не всем дается счастье долгой жизни. Некоторые люди должны сгореть быстро, чтобы остальным было светлее. Нам, оставшимся, надо ценить, что нашлись герои и погибли ради нас. Чтобы мы были счастливы.
– Ты прямо, как по учебнику. Не придраться.
– Наверное, но это же правда. У вас растут другие дети, у вас чудесная семья. Надо жить ради них. У вас славный и богатый муж, который вас любит.
– Любил.
– Я думаю, что вы ошибаетесь. Я видела, как Сергей Владимирович на вас смотрит. Такие глаза не могут врать.
– Могут, Лариса. Могут. К сожалению, именно глаза и могут врать. Но ты не верь мне. Так будет лучше. Пускай, у тебя в жизни этого не случиться. Пускай в твоей жизни глаза не будут врать. Мужья не будут изменять. А дети будут жить долго и счастливо на радость маме.
– Хочется верить в лучшее.
– Вот, и правильно. Так и надо. Верь, – Катя хлопнула в ладоши, – пойдем на ужин. Где мои дети?
Катя и Лариса неторопливо переоделись в вечерние наряды. Заглянули в номера к детям и сообщили, что пошли на ужин. Форель была бесподобна. Пару раз на глаза Кате попадался виноватый взгляд Виталия, но она делала суровое лицо, что лучше не подходить. Он и не подошел. Алексея на ужине не встретили. Наверное, пьяница отсыпался. Или где-то пил. Неважно. Это его жизнь. Его путь. Кате до него нет никакого дела.
Пришли дети. Ели и болтали ни о чем. О еде и погоде. Катя почти успокоилась. Правда же, мир не изменить. Время назад не отмотаешь. Пускай, течет все как течет. Тем более ей осталось совсем немного. Вернее, не долго.
– Завтра рано вставать, – Катя вышла из-за стола, – я пошла спать. Встречаемся в семь утра на рецепшене.
– Спокойной ночи, – пожелали дети.
Задернули шторы, закрыли окна, выключили свет. Включили кондиционер. Звуки бурлящего отеля все равно пробивались сквозь рамы, стены, двери и потолок. Веселящиеся туристы шумели, кричали, пели и танцевали. У Кати долго не получалось заснуть, видимо отоспалась днем. «Больше не буду, – дала себе обещание Катя, – буду ползать по отелю из последних сил. Ночью надо спать». Кто бы спорил.
От включенного кондиционера становилось холодно. Без кондиционера – душно. Со шторами было слишком темно. С открытыми шторами – слишком светло. Катя ворочалась и считала овец, крокодилов и собак. Ничего не помогало.
Заснула ближе к двенадцати.
День четвертый
Проснулась ночью. Посмотрела на часы – 3:18. Стабильность, однако, -отметила Катя. Встала. Подошла к окну. Отель безмолвствовал. Вечернее бурление схлынуло, как и не было. Уставшие туристы спали. Работники отеля набирались сил для нового дня. Катя вышла на балкон. Влажный воздух доносил с моря запах водорослей. Вновь захотелось спуститься к бассейну, но Катя себя остановила. Нет, нет и еще раз нет. Через три часа ехать в дальнюю поездку. Нужны силы. Еще нагуляюсь. Завтра. Или послезавтра. А лучше завтра и послезавтра.
Катя вернулась в кровать и вновь попыталась заснуть. Но тщетно. В голову лезли мысли про Ванечку и Сережу, про Сережу и его баб, про Артема и Лизу, про Машу. Про Илью и Риту.
Как-то не получается у нас совместного отдыха, – отметила Катя. Дети, вроде, старались быть ближе к матери, но она уединялась, уставала и покидала дружную семейную компанию.
Если прибавить сюда ее ночные прогулки, то
