Как пройти в Ётунхейм? - Софья Максимова

именно он помогал Локи придумать тот самый способ возвращения Мьелльнира из Ётунхейма, позабыв о всех спорах и натянутых отношениях. Подколоть братца страж был не дурак, как бы не строил перед отцом саму серьезность, что ни говори.

— Повеселиться хочу, а то жить скучно как-то в последнее время, понимаешь? — деланно-страдальческим тоном заявил Локи. Вотан же еле сдержался, чтобы не заметить что-то насчёт наказаний в целом и в частности, побоев "за дело", беспорядков и тому подобных вещей. Не сказал он об этом лишь потому, что вспомнил, сколько раз он уже говорил такое, и что это вовсе не помогало. — Я ещё кое-что задумал, это уже только одного меня касается.

И вот тут все и напряглись: никому не могло понравиться то, что Локи о чем-то умолчал, но вскоре взяли себя в руки. В таких обстоятельствах может произойти что-то вовсе из ряду вон выходящее. Скорее всего что-то вполне в порядке вещей… Для Локи, конечно.

***

Нильс тихонько вошел, и чуть не расчихался: пыли было столько, что из-под нее было не видеть состояния лавок и стола. Хозяина как будто здесь не было, но идти искать его парнишка не решился: страшновато было. Он помнил, как ждал своего тогдашнего господина, стоя у дверей и думая черт знает о чем. Нельзя это напрямик утверждать — Нильс и сам именно этого точно осознать не мог, но ему все-таки казалось, что тогда он думал, будто он находится у логова дракона. Неважно, какого размера был этот дракон, но он непременно должен был вселять ужас и страх лишь одним своим взглядом. Дракон этот будто охранял несметные богатства, которые ему самому непонятно зачем были нужны в сырой и темной пещере, в которой изредка только могла блеснуть в лучах закатного Солнца серебряная, а, может, и целая золотая, монета. И непонятно, что с этим драконом нужно было делать: убить ли его, таким образом лишая его безумно ценимых им только лишь за их существование сокровищ, или же пообещать что-то взамен, забирая с собой жалкую горстку того, что можно было увидеть в этой сырой пещере.

Теперь, конечно, Нильс не хотел думать ни о чем, что ему казалось никак не относящимся к делу. Первой такой "неважной" темой были, разумеется, когда-то слышанные им от кого-то (от кого только не помнил) сказки о драконе, к которому, разумеется (а иначе никак), пришел какой-то там герой, для которого все было — раз плюнуть, так что герой этот, собственно, это скаредное чудище и убил самым благополучным образом. Парень этот, конечно, молодец, да тут вовсе ни при чем. Нильс чувствовал, как в нем просыпается уверенность и, вместе с тем, желание рассуждать, чему он был, конечно, рад. Только вот где этот старый пень — вот в чем вопрос.

"Старый пень" обнаружился скоро: вернее, сам пришел, позвякивая связкой ключей. Нильс тут же подумал о том, что его сейчас, наверное, просто-напросто выгонят взашей, не выслушав ни слова. И все равно, что старикашка хил, а кроме него в доме что-то никого не видно, и вряд ли дело тут в том, что эти самые предполагаемые остальные куда-то уехали или ушли на время, причем с минуты на минуту вернутся, и помогут исправить это небольшое недоразумение так, что Нильс полетит по улице от впечатляющего пинка под зад. Молчание посему длилось с минуты две-три, пока наконец старик не заговорил:

— Явился хоть кто-то подходящий, наконец-то, — Нильс тем временем подумалось о том, к чему бы это могло быть сказано: не сожрать же он его хочет, в самом деле! Наверное… — Молод больно только, — начал противоречить себе старикашка, — но сгодишься. Что встал?

Глаза Нильса чуть на лоб не полезли, но он чудом, как будто кто-то стоял рядом с ним и непонятным образом давал понять, что делать. Нильс последовал за стариком, думая, что уж чего-чего, а смерть его ждать там не будет. А как денег выманить — так это уже другое дело, на месте можно будет разобраться.

Сходство шестое, или Битва с Драконом

А пока стоит сказать, к чему привело сборище, которое Форсите так упорно не желал назвать тингом. Улль заявился довольно скоро, поздоровался со всеми и будто немного виновато глянул на сестру, которой в очередной раз подумалось, что он точно с ума спятил: то соглашается на незнамо что, которое еще вдобавок и с ней самой связано, то смотрит так, как ей бы подобало, когда она подает выпивку Дитриху Бернскому, но никак не ему — это уж точно.

— Так в чем же дело? — спросила она на этот раз и раздраженным, и недоуменным голосом, какой бывает у тех, кто хотел бы иметь хоть какие-то подозрения, но просто не может ничего по этому поводу не то, что сказать, но и подумать.

— Пойдем отсюда, там скажем.

— Где это — там?! — в голосе Силы появились угрожающие нотки, она посмотрела на брата, который будто все знал, и сдалась, понимая, что если уж он заодно с этими лоботрясами, то выхода у неё нет, — Ведите!

Молодой Тинг должен был собраться не где-нибудь, а в конюшне. Смысла в этом не видел никто, кроме как разве чуть-чуть, да и то странный это был смысл. Нарви и Вали же в который уже раз заявили (эту фразу они повторяли с очень давнего времени, то желая кого-то подколоть, то иногда даже немного всерьез.):

— Слейпнир умнее вас, даже представить не можете, насколько (и мы тоже не можем), вы уж нам поверьте!

Остальным оставалось промолчать, стоя перед тем, кого только что таким образом похвалили братья. Казалось, что если кто-то пошутит или скажет ещё что-то, поймет, что недавно услышали чистую правду, а если будут молчать, то останутся при своем мнении.

— Он нам, между прочим, тоже может понадобиться.

— Сомневаюсь, что он сможет пригодиться кому-то кроме Высокого, — как-то язвительно хмыкнул Форсети по привычке, но тут до него, уже из-за утренней лености немного на сегодня отвыкшего от быстрого принятия решений, дошло то, что он и так знал: добру не бывать. — Вы собираетесь…

Слейпнир предупреждающе заржал.

— Ты с ума сошел, справедливый наш? Это наш брат, он не вещь тебе, чтобы красть, или не знаешь такого? Сила, так твой дед скоро выезжает на Охоту, или Слейпнира спросить?

Таким образом, валькирия была лишена возможности попробовать отпереться с помощью неловкой, как у неё всегда бывало, шутки.

— Завтра, — бросила Сила. — но если вы двое, хотя