Как пройти в Ётунхейм? - Софья Максимова

— Обижаешь, однако. Вот за что ты так с нами? Ничего мы не собираемся, а еще, — деланно-печальным тоном заявил Вали. Силе было ни к чему чувствовать себя чем-то виноватой, но ей все-таки стало обидно, причем не за себя.

— Словом, Сила, мы тебе доверяем если что, хорошо?

— Это почему же?

— Мы собираемся в Мидгард, но об этом знаете только вы, — тут Нарви подмигнул Уллю, но Сила этого не заметила. — Не стоит нам мешать.

***

Нильс успел сто раз пожалеть, что сразу не дал деру, потому что переубедить старика было почти что невозможно. А убежден он был в том, что Нильс обязан ему служить. Дело в том, что держал этот скареда всегда лишь одного слугу, причем предпочитал ему обещать заплатить, но не выполнять этого как можно дольше. Но вот у какого-то отчаянного парня терпение, и без того не ангельское, кончилось, и он просто-напросто сбежал, причем не прихватив с собой почти что ничего, просто так. Предположительно, его ноги смогли его донести даже до Генуи — так он об этом мечтал. Вот и остался старик без слуги.

Нильс же со своим растерянным видом и уже очень потертой одеждой мог легко сойти за того, кто искал работу, что старик и вбил себе в голову так, что через какое-то время Нильс даже был вынужден с ним согласиться. Правда, зная себя, он не переубедился и помнил о своих намерениях. Получалось, с одной стороны, удобно, но с другой… Словом, Нильс понял, что просто-напросто не умеет воровать. А воровать надо было — воровать и смыться. И плевать, по-хорошему, на искателя, который казался ему лишним. Но воровать Нильс не умел, как бы ни желал этому научиться. Воровать было ему стыдно, непривычно, странно, но теперь, когда иначе поступить было нельзя, он обо всем об этом пожалел. Пока что он ходил, набирался храбрости и думал, почему старик н замечает всего того, что у него под носом находится, но почему-то так внимателен к кражам.

Дни шли одинаково, Нильсу казалось, что он тут с год, хотя прошла самое большее неделя. Тем было скучней, что всю работу можно было выполнять вполсилы, и никто бы не заметил. С драконом, говорите, старик схож? Тогда почему он мучает, а не его убивают? Впрочем, мысли о старых (настолько старых, что и вспомнить нельзя, когда их выдумали) сказках на этот раз Нильс отгонять не спешил. Вскоре он начал понимать и сбежавшего парня, пусть последний, судя по тому, что говорил старикашка, и пробыл здесь три года. Хотелось, чтобы это закончилось. Интересно, а кто-то великий мучайся подобным образом?

Все изменилось, когда Нильс нашел меч. Не просто меч, а тот самый, который, помимо прочего, дал в залог его бывший господин, и который теперь до половины заржавел, а ножны вовсе куда-то задевались. Удивительно, и как старикашка этого не заметил? Впрочем, это не имело никакого значения для Нильса. Меч — он едет хочешь меч, а ржавчина врагу ничего хорошего не принесет. Этот меч ему хотелось украсть, и теперь уж его точно не беспокоило, стыдно это или нет. Это его бывшего господина вещь, а значит ещё и немножко его тоже. С такой мыслью меч был украден поздним вечером, когда старик уже спал. Спал он чутко, но далеко от места преступления — Нильс почти что не боялся, а даже будто дождаться этого не мог. Чувство, чем-то очень подозрительно напоминающее радость, полностью им завладело. за мечем, на который Нильс, по собственному убеждению, имел полное право, к парнишке перекочевали и деньги, причем довольно. Еще через час ноги несли Нильса не до Генуи, конечно, но точно достаточно далеко, несмотря на тяжесть добычи.

Что стало с ростовщиком, известно многим: долго рассказывали истории о нем, правда, полные домыслов и глупостей, заканчивая так: "Вот его жадность и сгубила". Помер человек, словом. Правда, старый он был, мог сам по себе проститься с жизнью, и жадность тут почти ни при чем.

***

Нильс почти миновал весь город, как кто-то схватил его за плечо и хотел тряхнуть, но из-за того, что тот крепко держал краденное в руках, не смог. Со страхом, бледный, так что казалось, что лицо его — вторая луна — так оно чуть не светилось, он обернулся и увидел Искателя. Что сказать, терпеливый черт…

Сходство седьмое, или Валькирия

— До встречи, сестренка!

Силе не понравилось это прощание, но почему, она понять не могла — обычное ведь прощание, чего уж там. Но дело было еще и в другом, ведь она подслушала разговор Форсите с близнецами, который оказался вполне себе интересным.

— Как там отец?

— Знаешь, когда мы там были, все было довольно неплохо. Как ни странно, — в тоне не было ни малейшей нотки издевки, — все вполне верят и помнят, кто он такой. Сам понимаешь: из ваших мало кто туда попадает, потому что, вроде как, почти все живы, а тут — на тебе. Но это давно было все равно. Мы даже плохо это все помним, да и ты тоже.

— И всё?

— Слушай, Форсети, мы все понимаем, вот только мы к своей сестре мотались, не к твоему отцу.

— Тогда, если вы хотите, — тут Сила, как ни старалась, не услышала ничего, — я ведь знаю, что всем этим дело не ограничится.

— И ты нас не осуждаешь? — деланно-удивленным тоном осведомился Вали, — Интересное выходит дело! Или на деда ты похож еще больше, чем мы думаем?

— Не суйте нос, куда не просят, — Форсети звучал очень спокойно. — Вы это исполните, — тут его тон не мог вызвать пререканий, но Нарви и Вали Сделали вид, что вовсе не заметили, но кое-что выдавало в них что-то, отдаленно напоминающее покорность. Сила усмехнулась и вскоре забыла об этом случае, но теперь вспомнила, и дальше мысли ее не шли. Теперь она была готова подозревать в чем угодно всех, кто участвовал в их сборище. Даже Слейпнира, что было вовсе странным. Но надо было выдвигаться, а значит мысли подождут (в этом Сила немного равнялась на отца, что было предметом бесконечных шуток близнецов).

***

— Знаешь, сколько их полегло? Вперед не полезут, — авторитетным тоном заявляла Сила нескольким своим подругам. В такие моменты она особенно напоминала отца, а все сходство с матерью, конечно, имевшее место быть, почти что вовсе улетучивалось. Тут ее и укусил комар. В то время, когда