Заглянувший. Исповедь проклятого - А. Райнер

На речном берегу я заметил в зарослях камыша лодку, а неподалеку – крохотную лачугу. Смотрелось очень гармонично. Мне вдруг показалось, что я видел ее раньше…

Сбавив скорость, я облетел дом, чтобы разглядеть его. Он утопал в цветущих кустах, огромных, как кроны деревьев. Крыша покрыта мхом. На вид дом обветшалый и заброшенный, чуть покосившийся на бок, но настолько очаровательный, что сразу же захотелось здесь поселиться.

Странно, но в интуитивные карты ничего подобного не входило. Или, быть может, я не успел вспомнить. Никаких построек в памяти, только природа.

Спустившись к двери, я принял решение войти внутрь. На всякий случай, постучал, но никто не ответил. Я потянул за ручку, осторожно открывая дверь. Та тихонько скрипнула.

В доме было сыро и темно. Единственное крохотное окно почти не пропускало солнечный свет. Споткнувшись о корзину, я схватился за напольную вешалку без единой вещи. У самого входа висела картина с незамысловатым весенним пейзажем, написанным крупными смелыми мазками.

В центре комнаты на плетеном ковре стоял потерявший форму диван. Сразу за ним – шкаф с открытыми полками, на которых все еще находились цветочные горшки, книги и посуда. Справа от шкафа – большой стол и опрокинутый стул. Хотя краска местами потрескалась и облупилась, в этом таилось особое очарование. Но особый уют этому месту придавал большой камин в глубине комнаты.

Странное ощущение овладевало мной: здесь все казалось отдаленно знакомым. Пустовала ли крохотная лачуга или же в ней кто-то все еще жил?

По правде сказать, я влюбился в этот дом с первого взгляда! О таком тихом местечке мне всегда мечталось, только в мечтах со мною жила сестра. Если бы мы уехали в деревенскую глушь, где никто нас не знает, возможно, мы смогли бы прожить долгую счастливую жизнь.

Мы бы обсуждали интересные книги за завтраком, вместе готовили новые блюда, приобрели бы телескоп, чтобы по вечерам изучать звездное небо. Мне не нужен был брак, не нужны были дети. Истинным счастьем виделась простая забота друг о друге, поддержка и понимание. Но наблюдая за людьми, я понимал, что большинство из них смотрят на жизнь иначе.

Что, если этот дом ждал здесь именно меня? Этим можно объяснить отсутствие личных вещей хозяина. Хотя, вряд ли здесь кто-то действительно нуждается в вещах.

Так или иначе, я решил вернуться позже и проверить свою теорию.

Покидая лачугу у реки, я еще раз поразился, насколько здесь живописно, и отправился дальше. Дорогой мне послужил быстрый ручей да гладкие камни.

Ручей привел меня к колоссальному Белому дворцу.

Здания, что я видел раньше, разом померкли в сравнении с ним. Его величие состояло во всем – начиная от архитектуры, заканчивая несоизмеримой высотой. Наверное, в его создании участвовали сотни архитекторов, и каждый из них вложил какую-то свою тайную мечту.

Дворец возвышался над всем, что было поблизости. Лес рядом с ним смотрелся аккуратным газоном. Его остроконечные купола и многочисленные башни тянулись в безоблачное небо, и растворялись в синеве, украшенной до горизонта разноцветными мерцающими звездами.

Внешнее убранство дворца являло множество таких же гигантских колонн, искусных скульптур, замысловатых арок и даже фонтанов. Вода из них стекала по мраморным ступеням в бассейны парка. Там плавали белоснежные птицы, напоминающие то ли лебедей, то ли павлинов. Здесь же цвели лазурные лотосы.

По парку неспешно гуляли люди, такие же, как я, внешне ничем не отличающиеся от людей из плоти и крови. И хотя правильнее было бы назвать их духами, но здесь и сейчас они воспринимались самыми обыкновенными людьми.

Я возвысился над парком Белого дворца. Присел на край крыши. Отсюда куда интереснее разглядывать людей, взаимодействующих друг с другом и с природой.

Одни предпочитали наслаждаться музыкой, другие исполняли ее, играя на скрипках, роялях, флейтах. Звуки сливались в цельную потрясающую мелодию, а музыканты образовывали слаженный оркестр, к которому спешили присоединиться лесные птицы.

В высоких беседках непередаваемой красоты расположились те, кто позировал художникам, и сами художники с незавершенными полотнами. Люди прогуливались среди мраморных арок, увитых лозой. Не торопясь, держась за руки. Здесь никто не спорил, не отстаивал взгляды, не стремился к превосходству. Если однажды я вернусь в материальный мир, то постараюсь привнести больше спокойствия и безмятежности, чтобы сделать его хотя бы немного похожим на Эйдор.

Некоторые люди кормили больших белых птиц, гладили их, обнимали. Птицы не боялись людей, никуда не улетали, а наоборот ластились. Все наслаждались беззаботным пребыванием, переполненные счастьем, гармонией и светлой любовью.

Однако я не спешил знакомиться с ними, поскольку еще не научился скрывать мысли. И людям не было никакого дела до меня. Они не поднимали головы, не перешептывались, не косились на отстраненного одиночку.

Да, я предусмотрительно появился в рубашке с длинными рукавами, чтобы скрыть черные по локоть руки. Но мне казалось, что никто бы не заострял на этом внимание. Было ощущение, что меня здесь приняли.

Вглядываясь в лица, я отмечал здесь представителей всех земных биотипов. Впервые я почувствовал себя частью сплоченного мирного сообщества, в котором легко быть настоящим и при этом твердо уверенным, что тебя понимают. Я улыбнулся, взмахнул ладонью в знак приветствия и несколько человек, заметив это, помахали с улыбкой в ответ.

Солнце клонилось к закату, свет пронизывал все вокруг. Я дышал, любовался небом, свесив ноги и болтая ими в воздухе. Улыбка не покидала моего лица.

Я все еще ребенок и всегда им был – здесь так приятно это признавать. Несмышленый, во многом избалованный и совсем наивный маленький ребенок. И это ничуть не обидно, не страшно, ведь многому только предстоит научиться, многое только предстоит постичь.

– Угу, – послышалось рядом.

Повернув голову, я увидел сидящего на карнизе черного филина. Он смотрел на меня огромными круглыми глазами, похожими на звездное небо.

– Ты согласен с тем, что я все еще дитя? – смешливо спросил у него я.

– Угу, – повторила птица, не отводя любопытного взгляда.

– «В Белом дворце еще не был?» – раздался в голове низкий мужской голос, явно не мой собственный.

– Это ТЫ со мной говоришь? – я уставился на филина, не скрывая удивления.

– Угу, угу! – фыркнул тот и, расправив крылья, улетел, оставив меня в полнейшем замешательстве.

«Ха, здесь даже животные могут делиться мыслями! Ну и чудеса!» – думал я. Раз птица советует – значит, пора посетить дворец. Спрыгнув с крыши, я полетел вниз.

Интерьеры Белого дворца ничуть не уступали фасаду. Я ахнул, когда влетел в холл, украшенный монументальными колоннами. Какое просторное место! В центре красовалась величественная композиция из лестниц самых необычных форм и высот. Они брали единое начало у подножия, но дальше расходились во всех направлениях. Изгибы и повороты лестниц плавные, некоторые из них напоминали змей, некоторые – лозу, но в целом комплекс принимал форму гигантского белого дерева.